и гроза
пронеслась поутру́ —
Зелень их
солнцем согрета.
Сочные листья
дышат прохладой,
После зноя
дневного,
Пение птиц
им будет отрадой,
Отзвуком счастья
земного.
Жёлтые листья
сохнут, стыдясь —
Ждёт их
сырость и тление,
Но прорастёт
сквозь холод и грязь
Цветущей весны
Воскресение…
Расширения
Все тянут лямку бытия,
Скорбя об этой тяжкой доле,
И продолжают поневоле
Роптать, что грозен Судия.
Так извратились – до предела,
Впав в допотопный примитив —
Друг друга ядом напоив,
Смерть игнорируют умело.
Чему-то радуются пьяно,
Играют, пляшут и поют,
В гробах – порядок и уют,
Всё идеально, без изъяна.
И ждут знамений и чудес,
Чтобы поверить без усилий,
Но расширения воскрилий —
Совсем не пропуск до Небес…
Недосказы
Недосказы слов,
Переборы дел —
Скуден наш улов,
Горек наш удел.
Колосимся в рост,
Под корнями – твердь,
Выбор очень прост —
Это жизнь и смерть.
Холод на губах —
Поцелуй в чело,
Забирает прах,
То, что отцвело.
Запечатан миг,
Остановлен год,
Тишины достиг —
Впереди – восход…
В саду
Скоро… Скоро…
Вечер тих…
Поступь вора…
Мо́рок лих…
Тяжек скрежет —
сердце – ржа,
Словом режет
без ножа…
Тенью – холод
серебра,
Вот и повод —
всё, пора…
Близко… Близко…
Подан знак…
Василиска
блещет зрак…
«Мы не видим…»
Мы не видим
протянутых рук,
Унываем
от саможалений,
И среди
виртуальных услуг
Устаём – но,
всё больше от лени…
Мы не видим
плачущих глаз,
Разбираем
чьи-то полёты,
И падения наши
для нас —
Просто мелкие
недочёты…
Мы не видим
стоптанных ног,
И не носим
чужие мозоли,
Запираем себя
на замок,
При малейшем
предчувствии боли…
Мы