Я ещё ни разу не огребал пизды. Пришло время.
Осознаю это и больше совсем ничего не чувствую, не вижу и не слышу. Кроме на удивление ровного стука своего сердца.
Тук. Тук. Тук…
Я опускаю забрало, и мы начинаем.
Моё сердце пропускает удар, а я пропускаю удар соперника.
Оружие настоящее, а доспехи-то бутафорские. Они рассчитаны только на учебные мечи. Мой нагрудник разлетается в хлам, но лучше с ним, чем совсем без него. Я отлетаю на пару метров, и весь мой металлолом вместе со мной падает в траву.
Подниматься больно. Даже дышать больно. Так я узнаю, что такое сломанные рёбра. Я не знаю, за кого болеет Крис, но мой отец здесь, поэтому я стискиваю зубы и поднимаюсь.
Первая кровь за мной, я разрубаю Олегу ногу и слышу рёв кровожадных зевак. Этот амбал даже не падает, просто опускается на одно колено, скорее от неожиданности, а не от боли. Он сразу встаёт. Рана не шуточная, потому что нога ниже пореза моментально окрашивается в красный.
Мне нужно было потянуть время, чтобы он истёк кровью и ослаб, но разве я был тогда таким коварным?
Некоторое время мы просто наносим удары по мечам друг друга, изводя себя и зрителей. Потом я пропускаю удар по голове. В башке начинает звенеть и темнеет в глазах, поэтому я отступаю на шаг и поднимаю забрало.
Пот течёт по лицу так, что я ничего не вижу, но вытереть лицо не могу, да и нечем. Я уже устал и еле стою на ногах, но надо продолжать.
Я даже не могу понять, до каких пор будет продолжаться эта драка. Пока один из нас не упадёт и не сможет встать? Мы оба стоим намертво. Кто-то должен погибнуть? За такое и посадить же могут?
Перспектива тюрьмы отходит на второй план, потому что Олег снова бросается на меня уже в дикой ярости. Поединок явно выходит за рамки показательного боя или средневековой дуэли.
Только каким-то непонятным чудом, как будто наверху кто-то помолился за меня, я уворачиваюсь от его меча, который снова летит мне в голову. Забрало я не успел опустить. Чувствуя, как мою стиснутую челюсть обжигает болью, я бью Олега в спину. Теперь падает он.
Поднимается он с таким трудом, что мне становится страшно, поднимется ли вообще. Но он встаёт, отбрасывает меч и летит на меня с кулаками. Олег одним ударом сбивает меня на землю, стаскивает с меня шлем и начинает мутузить кулаками по лицу.
Нас растаскивают, и я слышу вой сирен. Странно, что полиция едет только сейчас. Бой принял такой резонанс, почему менты не узнали раньше?
8. Глеб
Ко мне подбегают отец и Стас. Они хватают меня под руки и утаскивают к машине. Папа везёт меня в БСМП, хорошо, что она недалеко от парка.
– Ты как, Глеб? – спрашивает меня Стас, помогая снимать на заднем сидении то, что осталось от доспехов.
– Нормально, – отвечаю я, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Пап, тормозни.
Отец останавливается на обочине. Я открываю дверь и выплёскиваю содержимое желудка на дорогу одним разом.
– Может, у него сотряс? – пытается самостоятельно поставить мне диагноз Стас.
– Это