8. Давид
Чёрт, как же славно пахнет от Кристины! Не то духи, не то гель для душа такой, не то шампунь. Кто его разберёт? Свежесть, как она есть. Я вспомнил, что это за аромат. Так воздух в горах пахнет. Когда утром из палатки выходишь, и никого. Ни одного пидораса. Уши закладывает от кристальной звенящей чистоты.
У меня уже всё звенело от девчонки, так меня раздраконила.
Ей очень подходит запах. Кристина робкая и пугливая, как оленёнок. Говорят, внешность бывает обманчива? Вот тут прямо в масть. В чистых, голубых, как небеса, глазах Кристины, больше блядства, чем во всех подружках моей дочери вместе взятых. Что не так с ней? Первый раз в принципе такую тёлку упертую уламываю. Что ей, сука, надо?
И ведь чем больше она сопротивляется, тем больше хочу её. Мне уже даже играть с ней не хочется. Просто взять то, что сгрёб сейчас на этом столе, поймал и держу, не желая выпускать ни при каких обстоятельствах.
– Девочка моя, – хриплю, сминая пухлый рот поцелуем.
Пусть ещё раз укусит, похуй, сил нет, как хочу её рот. Кристина на удивление податлива. Показывать зубки не спешит. Трахаю языком нежную глубину её рта и тянусь к пряжке ремня. Давно бы так, сучка. Все нервы мне вытрепала.
– Я согласна, Давид Андреевич, – судорожно выдыхает Кристина, когда я немного отстраняюсь от неё, чтобы расправиться с ширинкой на брюках и не порвать их к херам от нетерпения. – Что вы делаете?
Таращится с испугом на мою "палатку" внизу, и я уже дёргаю молнию, не жалея. Потекла уже, поди? Сейчас всё будет! Похуй, без гандона рискну. Хочу всеми сантиметрами члена её чувствовать.
– Вот и умница, Кристиночка. Снимай трусики, я буду ласковым, котёнок, обещаю.
– Я… Нет… Я не про это. Я согласна поехать с вами к гинекологу, – поясняет она, хлопая наивно глазками.
– Что? – до меня не сразу доходит смысл сказанного ею. – Ты чё, блять, издеваешься?
– Вы же сами предложили? И пообещали, что отстанете от меня. Вы же мужчина? Хозяин своему слову?
Ох, сука! У меня сейчас тестостерон носом пойдёт или сперма, а она меня опять динамит? Чувствую, что готов упасть на колени и умолять эту дуру впустить меня в свою щёлочку. Или разнести эту убогую комнатушку в хлам. В щепки всю мебель покрошить кулаками.
Надо взять себя в руки. Я взрослый мужик, прожжённый, серьёзный, опытный. Я этому оленёнку в отцы гожусь. Меня ещё никогда так бабы не унижали. Я бы хотел сказать, что и не таких уламывал, но нет, такая мне ещё не попадалась. Кристина не понимает, что завтра я буду ещё злее?
– Ладно, наивное отверстие, – скрипя зубами, застёгиваю брюки и отхожу от девчонки на безопасное расстояние. Впервые в жизни я готов к насилию, готов разорвать эту бестолочь своим хуем! – Завтра после пар я за тобой заеду. И нежным я уже не буду. Можешь не рассчитывать на мою доброту. Лимит закончился.
– До свидания, Давид Андреевич, – говорит Кристина и соскакивает со стола.
Она выглядит победительницей. Думает, я не исполню свои угрозы или решила опять меня продинамить и не ехать к врачу? Я её за ногу приволоку в клинику,