терялись все преимущества. Город он, конечно, с наскока не возьмёт. Можно его взять в осаду, не пропуская продовольствие, но запасов там на полгода уж точно, не считая рыбного пруда и плодовых деревьев, про которые любезно сообщил князь Матвей.
Города брать кохтэ не умели. Да и с морами всерьёз не воевали. Баяр видел – могли бы. Это бы принесло ему великую славу, но… и огромные потери. Что важнее – слава завоевателя или процветание народа? Хан пока не решил для себя однозначно. Прав все же был отец, когда отправил его из стана. Думать Баяру было порой противопоказано. Когда враг был перед его глазами – он принимал решения молниеносно. Быстро ориентировался в ситуации, был стремителен и дерзок. Но когда начинал просчитывать последствия, причём на годы вперёд – его охватывали сомнения. По его расчетам торговый, а то и политический договор с морами был выгоднее длительной войны. Если покупать у моров продовольствие и дерево (ему было что предложить взамен), то можно разорвать отношения с угурами, которые, к слову, последний год трижды повышали цены на рис и овощи. Народ кохтэ рос, питания требовалось все больше, а жена его, Дженна, настаивала, что немыслимо питаться одним мясом и молоком, нужны и овощи, и хлеб, иначе придут зимой к ним страшные «цинга» и «авитаминоз». Что это – Баяр понятия не имел, но Дженне верил.
Жены сейчас ему очень не хватало. У неё был острый ум и совсем иное виденье. Иногда лишь пары ее слов хватало, чтобы взглянуть на ситуацию совсем с другой стороны.
Между тем князь Лисгорода неторопливо и вальяжно подъехал к большим деревянным воротам, обитым металлическими полосами. Раз уж его все равно заставили ввязаться в это дело, он решил проконтролировать все сам, оставив своему воеводе дела военные. Ворот ему не открыли, да и не удивительно, но человека выслали. О чем Матвей говорил, кохтэ не слышали, да только через четверть часа, повинуясь пригласительному жесту, к нему подъехал и Ольг. И снова – переговоры.
Нарану очень хотелось знать, чего Матвей им такого наговорил – потому что и князя, и Ольга все же впустили внутрь. На всякий случай войско кохтэ шагнуло ближе. Стрелой их было пока не достать, но рассмотреть не составляло труда. Поставили ханский шатёр, развели костры, повесили котлы. Лисгородская дружина, напротив, отодвинулась назад. Видно, они совсем не были уверены в том, что «свои» их не тронут. В отличие, кстати, от вполне дружелюбных кохтэ, которые вдруг стали казаться наименьшим злом.
Лисгородцы уже поняли, какая железная дисциплина царит в войске хана. Пока нет приказа – ни один кохтэ даже лука не натянет, да что там – в кусты по естественной надобности шага не сделает. Это впечатляло.
К вечеру все было кончено: Бергород открыл ворота. Вышедшие оттуда старцы недобро косились на войска и обещали торговлю, если «хан молодой больше деревень жечь не будет и коней своих с полей уберёт». Обещали прислать послов в степь в ближайшую Луну для обсуждения договора. Наран кивал с довольным видом: он любил воевать, но болтать ему нравилось больше. Как много можно узнать