закладывает уши. Да, он много раз жаловался на свою инвалидность, но теперь умирать совсем не хочется. Ему вдруг становится дорого и громоздкое кресло, и станционные коридоры-близнецы, и мерзкая, переработанная моча в качестве воды. Он на все согласен, на все, что угодно, только бы жить.
Топочет охрана, выстрел щелкает по стене, и Макс в три прыжка уносится прочь, к ангарам и зоне вылета.
Койпер глядит на шприц в своей руке, отбрасывает его и накрывает лицо ладонью. Пустой пластиковый цилиндр катится по световым панелям пола, подталкиваемый ботинками солдат.
99,9%
Макс выходит из лифта, поправляет шлем с чужим номером регистрации. На нижнем уровне базы голоса бормочут громче, и теперь ему хочется, чтобы они наконец заткнулись и дали сосредоточиться на деле.
Тускло светят линии освещения. Макс ведет по ним пальцами, шуршит тяжелым ящиком, который он волочит за собой. У него есть пара десятков минут до того, как его обнаружит охранная система, и шлюзы между уровнями будут заблокированы.
Пока же все тихо. Его ищут в других местах.
Макс прикладывает карту, вместе со шлемом позаимствованную в закутке знакомого ремонтника, и ступает в сумрак энергоблока под гелиоэлектростанцией. Ряды накопителей гудят, и Макс чувствует, как статическое электричество потрескивает на коже. Он затаскивает ящик через порог, отрывает крышку. Под ней рядами гнездятся шашки взрывчатки, каждая в своей ячейке. Макс крепит их вдоль стен, одну за другой. Давит на кругляш, ждет, когда тот мигнет индикатором, и шагает к следующему шкафу накопителя.
Ревет сигнал тревоги. Макс торопится на выход, но проклятые ноги вдруг заплетаются, перестают слушаться. Он со злым криком спотыкается и еле успевает поймать себя, привалившись к стене. Центральное освещение сменяется припадочным аварийным, подъемник не отвечает. Остается лестница, проход на которую неторопливо затягивает прозрачный щит.
Макс ковыляет к ней. Успевает тронуть полосатый экран блокировки и протискивается в последний момент, обдирая грудь об острый край. В какой-то миг линии освещения перед его глазами расплываются, и он трясет головой. Тело слабеет, веки тяжелеют, наливаются, как сливы, но останавливаться рано. Еще десять пролетов наверх, к шлюзу следующего уровня.
Сосем немного.
На полпути его выворачивает, слюна и желчь текут по подбородку. Макс утирается, смотрит на припухшее от укола предплечье. Лезет выше.
Еще рано останавливаться.
Но остановиться приходится – на верхней площадке, под дулами нейтрализаторов. За спинами военных толпятся работники базы в защитных костюмах. Конечно, – Макс обессиленно приваливается к стене и поднимает руки, – стоило догадаться, что его давно засекли и ждут.
Взрыв сотрясает уровни, и он падает на дрожащий пол. Ступени позади обваливаются. Слышен далекий шум, словно из прорванной плотины.
Створки шлюзового щита начинают смыкаться. Кто-то запоздало и приглушенно кричит, стволы нейтрализаторов опускаются. У подъемника на другом конце