царил дирижер, которого звали старина Буатель. Роста он был маленького – с карлу, а повадками и ужимками напоминал обезьяну. На голове у Буателя красовалась копна седых кудрявых волос, а красные с синими прожилками щеки ясно говорили, что дирижер – большой любитель спиртного.
Музыка, которую исторгали два кларнета, тромбон и барабан была воистину варварской, но собравшимся в кабаке пьяным мазурикам она казалась весьма мелодичной. Они танцевали с публичными женщинами, за что приходилось платить их содержателям; но это не останавливало любителей хорошо повеселиться. В заведении папаши Гильотена собирались в основном мошенники всех мастей, карманники и громилы. Они легко добывали деньги, и с такой же легкостью с ними расставались.
Что касается одежды клиентов папаши Гильотена, то большее разнообразие трудно было представить. Казалось, что охотничьи куртки всех фасонов и расцветок, доломаны венгерских гусар, английские рединготы, изрядно потрепанные вицмундиры, узкие уланские панталоны с нашивками, сюртуки с оборванными фалдами и прочее тряпье их хозяева привезли в Париж со всех стран Европы на выставку, организованную цехом старьевщиков.
Но абсолютным шиком считались красные шаровары в комплекте с высокими армейскими сапогами. На них были особенно падки женщины, которые питали большую слабость к ярким военным костюмам. Любой кавалер в такой одежде мог надеяться, что цена, которую ему придется заплатить за ночь продажной любви, будет ниже обычного тарифа.
Почти все клиенты папаши Гильотена говорили на арго – воровской «музыке». Этот испорченный французский язык не знала даже полиция, не говоря уже о простых подданных короля Людовика XV, который в данный момент правил Францией. Послушав разговоры в кабаке, можно было подумать, что случилось еще одно вавилонское столпотворение и парижане стали изъясняться словами-перевертышами.
Однако гвоздем программы была кухня папаши Гильотена. Повар Жоссаз и его одноглазый помощник Симон творили с продуктами чудеса. В их руках конина превращалась в говядину, собачатина шла на котлеты, которые именовались бараньими, а какая-нибудь бездомная кошка, приготовленная под пикантным и острым испанским соусом, выступала в меню под гордым именем «зайца из охотничьих угодий короля», добытого, естественно, браконьерским способом.
Полицейские офицеры и инспекторы в притон папаши Гильотена даже не заглядывали. Они считали, что в этой клоаке им просто нечего делать. Тем более, что по улице Фур и днем ходить было небезопасно.
Но это не относилось к Фанфану. Он был храбрым малым. Никто не знал, что в кармане его обтрепанных шаровар покоится наваха, которую мальчик пускал в ход, когда было нужно, не задумываясь. Он разил, как змея – молниеносно. А еще он весьма прилично владел шпагой и метко стрелял – годы, проведенные в Бурбонском полку, не прошли даром.
Фанфан отворил дверь в кабак и невольно отшатнулся назад. В нос ему ударила такая невообразимая смесь запахов дешевого