часть квадратных метров занимала белая кровать, обладающая несколькими режимами регулировки высоты. Позади нее находилась кнопка вызова медсестры и десятки розеток. Рядом с кроватью стоял монитор, отображающий пульс и давление пациента. Напротив – черный плазменный телевизор и стулья для посетителей. Слева – туалет с душевой кабиной. Около входной двери висела информационная доска, на которой написаны имена и номера телефонов медсестер, ухаживающих за пациентом.
Особое внимание я обратила на множество трубок, которые торчали непонятно откуда. Закончив разглядывание палаты, взглянула на парня, лежащего на кровати.
– Его зовут Томас, – подал голос мистер Гудман, прикасаясь к бледной руке сына.
Томас внешне совершенно не похож на своего отца: бледно-розовые губы, заостренный нос, бледная кожа, худощавое телосложение, широкий лоб, острый подбородок и волосы шоколадного оттенка.
Он лежал с закрытыми глазами, поэтому я не могла увидеть, схожи ли они с отцовскими. Но интуиция подсказывала, что глаза у Томаса темные, а не серые.
– Он не похож на вас, – заметила я.
– Внешность досталась ему от матери, – неохотно пояснил Тайлер Гудман. – А вот черты характера схожи с моими.
Я неловко переминалась с ноги на ногу, не зная, что мне делать. Пора приступать к лечению, но я не могла набраться смелости. Не было желания делать это при свидетелях. Понятно, что мистер Гудман уже в курсе моей тайны, но он никогда не видел, как происходит процесс исцеления.
– Ты готова, Вивьен? – спросил мужчина, пристально посмотрев в мои глаза. – Не стоит медлить.
– Вы будете наблюдать? – поинтересовалась я, выгнув брови.
– Да.
Шумно выдохнула, приглаживая ткань медицинского халата. Вероятно, бессмысленно просить его выйти из палаты.
– Закройте дверь палаты на ключ, – потребовала я тоном, не терпящим возражений. – Лишние глаза нам не нужны.
Тайлер Гудман кивнул и выполнил мое пожелание. Мужчина встал справа от кровати, молча глядя на впалое лицо наследника.
Зашла в ванную комнату и, посмотрев в зеркало, достала из кармана резинку и собрала волосы в пучок. Затем наклонилась к раковине и вымыла руки.
Села на край кровати и потянула больничную рубашку пациента наверх, открывая обзор на множество синяков, ссадин и открытых ран. Мне стало не по себе. Я не могла без отвращения смотреть на кровь и раны различной степени. Боязнь крови преследовала меня уже много лет.
– Какие части тела и органы пострадали? – спросила я, спешно переводя взгляд на хирурга.
– Черепно-мозговая травма, повреждение обеих почек и печени. Сломана правая голень и бедренная кость.
– Работать придется много, – безрадостно заключила я.
– С чего начнешь?
– С первого раза проходят только синяки и ссадины. Начну с них, – уведомила я.
– Что насчет головы и органов?
– На лечение органов и устранения последствий черепно-мозговой травмы уйдет много времени. Думаю, потребуется месяц на то, чтобы полностью вылечить Томаса.
– Понятно.
Мы оба