Ли Ван с трудом слушал его. Сердце сжималось от каждого произнесенного слова. Он слышал, как тяжело живется многим людям. Одно дело просто знать, а другое – видеть перед собой хорошего человека, потрепанного жизнью. – Твоя жизнь очень тяжела, но больше ты не один. Я не могу бросить человека на произвол судьбы. К тому же мама относится к тебе, как к сыну.
– Она одна из немногих, кто всегда хорошо относился ко мне, и я очень благодарен ей за это, – Таави поднял голову, глядя в глаза Ли Вана, словно пытаясь прочитать в них, лжет он или нет. Его слова давали надежду. Как же сильно он ненавидел это чувство, но раз за разом продолжал верить в лучшее, наступая на грабли. Один раз. Последний раз. Довериться, понадеяться. Юноша сжал в пальчиках край одеяла, едва улыбаясь уголками губ. – У меня ничего не осталось, и выбора в том числе. Я поверю в твою доброту… Спасибо.
– Я не хочу, чтобы ты верил мне от безысходности. Пока пусть так, но со временем ты поймешь, что никто из нас не имеет тайных умыслов на твой счет.
– О, ты проснулся, – Розабэль зашла в комнату, глядя на ребят. Сразу с души камень упал, когда она увидела более-менее живого Таави. Парень еще выглядел помято, потрепанно и убито, но не так ужасно, как вчера вечером. – Мама сварила суп. Сможешь встать, или тебе сюда принести?
– Я дойду, спасибо, – Таави немного растерялся.
Обычно для него никто не готовил. Все ели на общей кухне, а он, на правах самого младшего, брал себе порцию позднее всех. К этому времени мало что оставалось. Юноша не голодал, нет, но порции еды всегда были небольшими, ведь им с отцом приходилось экономить. Судя по его худощавому телосложению, сразу становилось понятно, как долго и как много тот недоедал. Теперь, оказавшись совсем в другом месте, ему казалось, словно жизнь должна измениться. В этом доме чувствовалась любовь, поддержка, понимание и взаимовыручка. Таави всегда считал Оливию хорошей женщиной, и, как оказалось, ее дети такие же добрые, как она сама.
Глава 5
Внезапное срочное собрание всех преподавателей заставило учеников задаться одним немым вопросом: «А на кой я сегодня вообще приехал?», ведь все дальнейшие пары отменили. Эйл и Кайл со спокойной совестью покинули территорию Академии. Не прогуливают, имеют полное право заниматься своими делами без угрызений совести. Правда, Эйл в любом случае пошел бы заниматься своими делами, только испытывая дискомфорт от собственных действий. Несмотря на свою правильность, он умудрялся затыкать совесть, когда нужно.
Ребята направились в сторону «нижнего города». Так называлась окраина. Лунград находился на возвышении и приходилось спускаться вниз, чтобы попасть в частный сектор со множеством милых маленьких домиков. В отличие от «верхнего города», там не было неоновой рекламы, высоких мостов с трассами, походящими прямо над головой жителей, а по ночам стояла гробовая тишина, не считая звуков, доносящихся из центра. Иногда перегавкивались соседские собаки, слышалось пение ночных птиц, вылетающих