мешочке, первая стоящая находка. Это уж так положено, на развод, на удачу – семейная традиция.
Из-за этого рубля тогда все и началось. Дело было в декабре, в первое воскресенье, но Андрей все равно пошел в лес, не стал исключение делать. Погода была неважная, но холода он сперва не почувствовал, приметил только, что трава инеем схватилась. А вот наверху, на горе, куда он по дури забрел, такой ветрище рванул, что он сразу обратно засобирался, чтоб до дождя успеть – туча-то над самой его макушкой ходила. В декабре в горах дожди поливают щедро, хотя не в них дело. Тут главное – не замерзнуть. Андрей заспешил, но не успел. Приметил только, что позади низкорослых елок в скале проем имеется, там и укрылся. Проем оказался просторным, навроде грота. В нем Андрей и устроился, огляделся – вроде сухо, не дует, стал по карманам шарить, курево искать, ну и выронил свой рубль. Тот звякнул и закатился в щель меж камней. Андрей сунул туда руку, но щель была узковата, рука не проходила, тогда он достал кирку и фонарь.
«Может, повезет камень сдвинуть?»
Минут двадцать провозился с ним Андрей, пока сухую колючку, мох счищал, и только тогда заметил, что камень-то вроде как тёсаный… Посветил фонарем – точно. Грубо тёсанный камень, а рядом еще один, поменьше, и еще, и тоже со следами широкого зубила по поверхности, такие для кладки стен использовали.
– Но откуда ж он здесь взялся? – подумал Андрей, достал спички и, собрав сухие ветки и мох, запалил костер.
Через час у входа в его случайное укрытие уже вовсю бушевала непогода, под гору лились бурные дождевые реки, ревел ветер, но Андрей не слышал ни дождя, ни ветра, не чувствовал ни холода, ни усталости. Он весь превратился в слух и, отсекая все лишнее, улавливал только высокий сигнал своего металлодетектора. Тогда его тихое попискивание показалось Андрею прекрасней всей музыки мира.
В понедельник погода была не лучше. Но он как с низкого старта сорвался и побежал к своему гроту.
В тот день он повытаскал оттуда всю колючку, плющ и сухую листву, принесенную ветром. Потом неделю или даже дольше выгребал землю. И только после этого, прихватив из гаража домкрат, стал ворочать каменные блоки. Аккуратно, не торопясь, чтоб не сорвать спину, использовал рычаг и по очереди отваливал их ко входу в грот, а потом, чтоб снаружи все оставалось неприметно, чтоб не выдать место, сбрасывал их в ущелье. На одном из блоков, который отличался от всех других и весом, и размером, и качеством обработки, он заметил что-то вроде выпуклого рисунка человека на коне. Всадник был красивый, но камень, большой и тяжелый, мешал расчистке, его пришлось расколоть на две части и тоже выбросить. Всякий раз, избавившись от очередного слоя каменных блоков, Андрей включал МД и, затаившись, слушал. Тот пел на высокой ноте, подавая четкий сигнал. Андрей уже нисколько не сомневался, что это означает. Он был уверен на сто процентов: МД «поет» про золото, но все равно не давал себе спешить, останавливал.
– Чего бежать впереди паровоза? Куда торопиться? Я не такой, как эти пришлые… – шептал он, лежа на лапнике в своем шалаше и погружаясь