Дядя самых честных правил. Книга 1. Александр «Котобус» Горбов

после пыток отмучился, помер, а его и за порогом достали. Б-р-р-р!

      – Жаль, цари наши не понимают: не умеют покойники врать, режут правду, как по живому, а от правды той только хуже становится.

      Я кивнул. Хоть и не умею мертвяков допрашивать, а в архивах работать приходилось. Иной раз такое найдёшь, что сжечь хочется: и бумаги, и людей.

      – Но учти: допрашивать можно, только если тебе архиерей грамоту с разрешением выписал. Если нет – хоть на плаху ложись, но не соглашайся. Грех это великий.

      Лицо дяди посерело, будто он вспомнил что-то ужасное.

      – Год потом черти будут приходить и изводить.

      – К вам приходили, да? – Я не мог не спросить.

      – Не твоего ума дело, – окрысился дядя. – Я тебя предупредил, а там разбирайся сам.

      Мы оба надолго замолчали. Водки мне больше не хотелось, и я налил себе чаю. Старик аж хрюкнул от такого святотатства. Ему, похоже, самому очень хотелось приложиться к штофу, но здоровье не позволяло.

      – Талант ещё что-то умеет, кроме допроса и призыва заложных? – нарушил я тишину.

      – Да, как и любой другой. Можешь, как опричники, молниями кидаться или огнём бить. Ничем наш Талант не хуже ихних.

      О как, Талант уже «наш». Похоже, дядя уверен, что я соглашусь его принять.

      – Только есть в нём одна порча.

      – Порча?

      – Да, – лицо дядя стало донельзя серьёзным, – мы со Смертью повязаны накрепко. Будешь её видеть.

      – Не понимаю.

      – Через Талант видно, если человеку умереть на роду написано. День там, два. Иногда за месяц разглядеть получается.

      Старик пожевал губами, будто решаясь сказать.

      – Тень над царём Петром я за два месяца разглядел. С другими по-разному видел: то за день, то за неделю. Только рассказывать об этом нельзя – Смерть ревнива, не терпит такого.