смотрели на барабанщиков, чей грохот оглушал. Непонятных местных мастеров горлового пения, что выдерживали одну и ту же гудящую ноту. Какую-то речь толкнул вначале местный шаман, потом сам вождь, но я, честно говоря, особо не слушал. Больше глазел по сторонам.
Несколько раз мимо нас ходил какой-то зыркающий исподлобья однорукий товарищ. Если бы взгляды могли метать ножи, орчанку прошило бы насквозь. Его увёл под руки Инкакхар, и вскоре инвалид надрался и захрапел прямо за столом.
Алкоголь – какая-то местная сивуха – лился рекой, угощение разносили целыми тарелками, а мы сидели с Фурией бок о бок, наблюдая за могучим костром, который взвивался, казалось, до небес.
– Красиво, – протянул я.
– Да, – завороженно ответила девушка. – Ещё и звёзды эти, просто огромные. В городе такого не увидишь.
– Да и компанию хорошую с трудом можно найти, – неловко добавил я.
Фурия посмотрела на меня и ничего не сказала.
Мне кажется, или у неё щеки покраснели? Да нет, кажется, отблеск костра. Чёрт, сердце стучит-то как. Это я перепил или инфаркт словил?
– Хорошо, что я врезалась тогда в тебя, – внезапно произнесла Фурия. – Прошла бы на метр левее, и всё. Никогда бы не встретились.
– Да, каковы шансы, а? Микроскопические. Спасибо покойному засранцу Истралю, что дал повод нам оказаться в одном и том же месте, в одно и то же время.
– Помнишь я говорила, что мы скорее всего видели друг друга там, – она махнула рукой, – в реале. Так вот, это я была в кресле коляске, – резко, как пловец, входящий в воду, – выпалила она.
– Этим тебя зацепил мудак Решетов, да? Что ходить сможешь? – я остро почувствовал её страх и застарелую боль. И понял, что любое неосторожное слово, может сломать доверительную атмосферу, которая накрыла нас обоих.
Орчанка кивнула, не спуская глаз с ревущего столба пламени.
– Знаешь, зачем я сюда полез?
Искренность требует ответной искренности.
– Зачем?
– У меня отец умирал. От рака, – с трудом выдавил слова, которые ненавидел произносить вслух. – Денег на лечение не было. И тут это предложение пришло. Согласился, не раздумывая. А дальше ты знаешь. Плен. Пытки. Дроу. Я бы подписался на это всё, если бы даже знал, что меня ждёт, но я давно уже не могу связаться с одним человеком, который должен был быть моим мостиком на ту сторону. Я даже не знаю, как он там. Помогла ли операция? А если нет? Я заперт тут и делаю всё, чтобы отвлечь себя. Все эти квесты, мобы… А голос внутри. Этот ублюдочный голос, который всегда произносит самые дерьмовые слова, что мы никогда не хотим слышать. Который говорит, что у нас ничего не получится. Что мы ничего не стоим. Это блядский гремлин возникает и тихонько шепчет: «Ты же знаешь, что твой отец умер. Сам подумай, каковы были шансы? На его-то сроке. А тебя даже рядом не было. Ты же знаешь, что он умер совсем один. Хорошо, если рядом медсестра оказалась, но явно же это случилось посреди ночи. И никто не разделил с ним последний миг. Да. Ты бросил его!»
Слова лились из меня, как из порванной фляги. То, что я носил в себе с самого момента погружения. То, что боялся сказать хоть кому-то, тем более, себе самому. Потому что, если произнести это вслух, слова станут реальностью.
Я почувствовал