Прежде ей это нравилось. Прежде, когда они тут жили с мужем, ей нравилось, что эта комната наполнена солнцем. Оно жило тут от рассвета до заката! Его лучи медленно скользили из окна в окно слева направо, теряясь ближе к вечеру в самом последнем, которое выходило на соседний дом, откуда за ней велось наблюдение.
Она вычислила этого чудака почти сразу, как он там появился. По едва заметным признакам, на которые кто-нибудь другой никакого внимания не обратил бы. Она обратила. Она вычислила его. И не старалась прятаться. Нарочно не задергивала шторы и ходила по дому у него на виду. Начни она прятаться, рассудила она, он полезет в дом. Зачем? Пусть смотрит из окон дома напротив. Пусть составляет для себя распорядок ее дня. Чтобы потом…
Чтобы потом, когда ему отдадут приказ, нажать на спуск, направив ствол ей в голову в самое удобное для них время. Она знала, что так будет. Знала, что ей не спрятаться от них. Они везде ее найдут. Везде! Поэтому и не пряталась. Не было смысла. Как не было смысла заметать следы и пытаться скрыться, выезжая на машине за ворота. Припаркованная метрах в пяти от ее ворот машина наблюдателей будет следовать за ней по пятам. Затем, где-то в центре, ее передадут другим наблюдателям, и уже те поведут ее. Потом еще одна смена караула и…
И когда она возвращалась, те, кто провожал ее от дома, уже были на месте. Однажды они настолько обнаглели, что даже помахали ей рукой сквозь ветровое стекло. Или ей показалось? Может, это было непроизвольной жестикуляцией? Стоило ли обращать внимание? Стоило ли обнажать свою наблюдательность?
Она кто? Правильно! Она глупая курица, унаследовавшая целую империю после смерти мужа! Глупая курица, от которой можно будет избавиться в нужный момент! Надо только этого самого момента дождаться. Она должна вступить в права наследования, а это – полгода после смерти мужа. А потом ее надо устранить.
Чтобы что? Правильно! Чтобы унаследовать уже после нее эту самую империю. А поскольку наследников у нее не было и назначить себе наследников она никак не могла, – ей просто этого не позволят, – то унаследовать империю должен был брат ее покойного мужа – Дмитрий Дмитриевич Дворов.
Три «Д», как называл его ее зверски убитый муж – Лев Дмитриевич Дворов. Называл с издевкой, вкладывая свой собственный смысл, который однажды открыл ей по секрету.
– Дурак, дерьмо, дебил! – выпалил он ей на ухо, когда они сидели в ресторане вместе с Димой, ужинали. – Вот кто такой мой братец, Стаська! Три «Д»! Дурак! Дерьмо! Дебил!..
Вроде и шептал негромко. И в ресторане было шумно. И Дима сидел не рядом. Но, кажется, он все услышал. Потому что тут же скомкал салфетку, швырнул ее Льву в лицо и сказал, что никогда ему этого не простит. Никогда!
Или он насчет чего-то еще ему так сказал? Они ведь перед этим о чем-то долго спорили, она не вслушивалась. И по телефону с домработницей говорила как раз в тот момент, когда они спорили. Вот поэтому так и не поняла, чего конкретно