но когда Азазель поворачивает голову, его глаза странно отражают свет. От красного блеска по спине бегут мурашки. Но я не позволю, страху заставить передумать.
Мне некуда идти. Семья поставила на мне крест. Друзья устали от моих выходок. Чашу терпения переполнило увольнение, случившееся на прошлой неделе. А еще я, возможно, немного просрочила арендную плату и, по словам домовладельца, должна съехать до конца месяца.
Завтра.
Порой, когда доходишь до самого дна, остается копать дальше.
Азазель ерзает, и кажется, будто тени вокруг него мерцают. Уж точно не так, как подобает теням под неоновыми огнями бара.
– Каталина.
Я вздрагиваю.
– Слушаю.
– Это очень важно.
Он подается вперед и кладет локти на стол.
Слегка морщусь, потому что столешница такая же липкая, как и диван, а его костюм выглядит дорого.
– Не трогал бы ты тут ничего, а то еще костюм испортишь. Не знаю, есть ли у демонов деньги, но тебе явно придется выложить за химчистку кругленькую сумму.
Азазель вздыхает, и у меня перехватывает дыхание. Мне знаком этот вздох. Он означает: «Ты понапрасну тратишь мое время». За минувшие годы слышала его бесчисленное количество раз. От родителей, учителей, начальников. Я – воплощение постоянства.
Я – сущее разочарование.
Прокашливаюсь, изо всех сил стараясь совладать с желанием доказать ему, что я и есть разочарование, коим он меня уже счел. Оправдываю ожидания. Или, если точнее, опускаюсь до их уровня.
– Я прочла контракт.
Не верила, что все это по-настоящему, но в сложившейся ситуации контракт с демоном уж точно не хуже оставшихся вариантов.
Главный из них: приползти к матери и умолять ее, чтобы позволила вернуться домой. От одной мысли об этом сводит живот. Я пойду на что угодно, лишь бы избежать такого исхода.
На что угодно.
– Я согласна.
Азазель делает едва заметное движение, будто вздрагивает.
– Если тебе нужно время на раздумья…
– Не нужно.
Говорю слишком торопливо и отчаянно. Приходится совершить над собой усилие, чтобы сделать медленный вдох и смягчить тон.
– Я прочла контракт. И согласна с его условиями.
Семь лет служения в царстве демонов.
Но в конечном счете получу то, чего желаю больше всего.
Деньги.
Столько, что больше никогда не придется о них беспокоиться или перед кем-то отчитываться. Хочу провести остаток жизни на яхте в окружении красивых людей, которые будут заливать шампанское мне в рот, кормить клубникой и называть красавицей. Которые никогда не сочтут, что я невыносима и не лишат внимания. Да, я куплю их любовь, но если что и уяснила, так это то, что деньги прокладывают путь к счастью. И кому какое дело, если это счастье ложное и длится только до тех пор, пока не кончатся деньги?
Лишь я смогу увидеть разницу и ради этого готова закрывать глаза.
Азазель смотрит на меня долгий миг и наконец кивает.
– Да будет так.
Щелчок длинных пальцев и на столе разворачивается контракт.
Условия все те же, какими были, когда читала его в прошлый раз. Семь лет. Я буду в услужении, но никто не сможет принудить меня к тому, что может причинить вред. Если забеременею, то оставлю ребенка в царстве демонов.
Я не собираюсь беременеть, так что это не проблема.
Рядом с контрактом появляется ручка, и я не мешкаю. Беру ее и ставлю подпись.
– Мы отправимся сейчас?
Контракт сворачивается и Азазель, смотря на меня с прищуром, забирает его.
– Обычно я наблюдаю больше страха и слез.
Он жуткий, но ему далеко до моей матери, которая так холодна, что могла с тем же успехом быть высечена изо льда. Никакими поступками и словами я не могла добиться от нее ни малейшей реакции. Неважно, знает об этом Азазель или нет, но он спасает меня от необходимости подтверждать ее дурное мнение обо мне. В очередной раз.
Думать об этом бессмысленно. Я подписала контракт. Все кончено. А точнее, только начинается. Демон может расторгнуть подписанный контракт? От этой мысли впервые мелькает страх. Я прокашливаюсь.
– Слушай, если тебя такое заводит, стоило сказать об этом сразу.
Наклоняюсь к нему и округляю глаза.
– Я очень боюсь, мистер Демон. Дрожу как осиновый лист. Прошу, сжалься надо мной и избавь от страданий.
Он закатывает глаза, растягивая губы в улыбке.
– Сочувствую предводителю, которому ты достанешься. Идем, Каталина. – Его слова звучат беззлобно, но таят отголоски прошлого.
Бедные учителя, вынужденные мириться с твоим безрассудством.
Сочувствую. Тяжело, должно быть, приходится твоему парню.
Господи, да какой парень захочет