принести пользу в лагере. За то, что один раз споткнулся, ведь не расстреляют?
– Вы виноваты? – спросил Уинстон.
– Конечно, виноват! – вскричал Парсонс, подобострастно взглянув на телекран. – Неужели же партия арестует невиноватого, как, по-вашему? – Его лягушачье лицо стало чуть спокойней, и на нем даже появилось ханжеское выражение. – Мыслепреступление – это жуткая штука, Смит, – нравоучительно произнес он. – Коварная. Нападает так, что не заметишь. Знаете, как на меня напало? Во сне. Верно вам говорю. Работал вовсю, вносил свою лепту – и даже не знал, что в голове у меня есть какая-то дрянь. А потом стал во сне разговаривать. Знаете, что от меня услышали?
Он понизил голос, как человек, вынужденный по медицинским соображениям произнести непристойность:
– Долой Старшего Брата! Вот что я говорил. И кажется, много раз. Между нами, я рад, что меня забрали, пока это дальше не зашло. Знаете, что я скажу, когда меня поставят перед трибуналом? Я скажу: “Спасибо вам. Спасибо, что спасли меня вовремя”.
– Кто о вас сообщил? – спросил Уинстон.
– Дочурка, – со скорбной гордостью ответил Парсонс. – Подслушивала в замочную скважину. Услышала, что я говорю, и на другой же день – шасть к патрулям. Недурно для семилетней пигалицы, а? Я на нее не в обиде. Наоборот, горжусь. Это показывает, что я воспитал ее в правильном духе».
Джордж Оруэлл «1984»
Отличный пример подавления сознания безжалостной машиной системы демонстрирует Джордж Оруэлл, герои которого готовы уличить сами себя в «мыслепреступлении» и тем самым оправдать зверские решения и наказания правящей партии.
«– Полагаю, вам известно, что такое “польский”?
– Это язык, мертвый язык.
– Как и французский, и как немецкий, – заторопился другой студент выказать свои познания.
– А “родители”? – вопросил Директор.
Неловкое молчание. Иные из студентов покраснели. Они еще не научились проводить существенное, но зачастую весьма тонкое различие между непристойностями и строго научной терминологией. Наконец один набрался храбрости и поднял руку.
– Люди были раньше… – Он замялся; щеки его залила краска. – Были, значит, живородящими.
– Совершенно верно. – Директор одобрительно кивнул.
– И когда у них дети раскупоривались…
– Рождались, – поправил Директор.
– Тогда, значит, они становились родителями, то есть не дети, конечно, а те, у кого… – Бедный юноша смутился окончательно.
– Короче, – резюмировал Директор, – родителями назывались отец и мать.
Гулко упали (трах! тарах!) в сконфуженную тишину эти ругательства, а в данном случае – научные термины».
Олдос Хаксли «О дивный новый мир»
В данном примере из романа Олдоса Хаксли мы видим неплохой способ погрузить читателя в сеттинг «дивного, нового мира». Директор Инкубатория проводит экскурсию по его