что ответить на конкретный вопрос не могла. Нечем было. Никто над ее мужем в больнице не смеялся, это она так, в запале придумала. Наоборот, Пашу уважали. Как хирурга уважали. Как заведующего отделением. Но ведь у хирурга и заведующего отделением, каким бы он ни был распрекрасным специалистом, еще и семья есть! Жена Катя есть! Тоже, между прочим, врач, а не глупая клуша-домохозяйка!
Выдохнув, проговорила упрямо:
– И все равно, как ни старайся, хорошим для всех не станешь, уж поверь мне… Да, сейчас ты из кожи вон лезешь, а потом… Только до первой ошибки…
– Ну, зачем заранее предполагать ошибки? Надо работать так, чтоб их не было. Нет, не надо мне никаких ошибок!
– Может, тебе тогда и семьи не надо?
– Да при чем тут…
– Да! Да, Паш! Именно так и получается! Семья для тебя ни при чем! Я ни при чем! Никитка ни при чем! Мешаем мы тебе, Паш, да?
– Кать, перестань… Сама же знаешь, что ерунду говоришь. Никакой логики в твоих словах нет.
– Ерунду? Логики, говоришь, нет? А, ну да, конечно… У тебя, значит, работа, врачебный долг, а у меня так, ерунда! Я для тебя никто и звать никак! Вот и ужинай один, если так…
Повернулась, чтобы уйти, но Паша успел подхватить за локоть, притянул к себе. Глянул в глаза, спросил тихо:
– Что с тобой, Кать? Я тебя не узнаю совсем… Давай я Наталью Сергеевну попрошу, чтоб завтра зашла? Она хороший невропатолог…
– Ты мне еще к психиатру в область направление выпиши! – нервно дернулась она в его руках. – Давай, объяви свою жену сумасшедшей! Пусти!
Паша опустил руки, медленно осел на стул. И странно втянул голову в плечи. Сидел, покачиваясь, зажав ладони меж колен. Думал о чем-то.
Она в такие минуты пугалась. Нет, о чем он так напряженно думает? Страдает, что женой ошибся? Мол, прозрел, да поздно уже? Или… как тогда Веник сказал про ее «тайную» красоту? Если, мол, какой паренек разглядит твою фишку… Ослепнет от счастья… А пока он моргает и протирает глаза, глядишь, уже и клеймо в паспорте шлепнуто… Может, Паша уже… того? Проморгался, глаза протер? И увидел, что она вовсе никакая не красавица? Василиса Премудрая превратилась обратно в лягушку?
Это ужасно, если так. Да, иногда он очень пристально на нее смотрел. И лицо у него бывало обескураженное, как после пощечины. И поза эта – втянутая голова в плечи… Раньше ее не было. И тихого отчаяния в глазах не было. И недоумения. Будто перед ним и впрямь чудище болотное, а не жена.
Нет, она понимала, конечно, что сама виновата. Но легче от этого не было. Как-то само собой понеслось, и остановиться трудно… И плакала по ночам в подушку, когда Паша пропадал на ночных дежурствах. А утром злилась еще больше. Даже не злилась – злорадствовала. Ничего-ничего, дорогой Пашенька… Никуда не денешься, клеймо в паспорте шлепнуто, Веник, по большому счету, прав. Увязли коготки, птичке конец. Тем более, ребенок в семье! Его тоже со счетов не сбросишь! Твой ребенок, Пашенька! От него-то уж точно никуда не денешься, как бы там ни было!
Хотя, надо отдать должное, Паша Никитку без ума любил. Когда брал на руки, лицо такое