цвет формы, но не успевшей перекрасить нутро.
Искать смысл в шипении и бульканье было бесполезно. Главное становилось понятно и без слов – построение начнётся с минуты на минуту и опоздавшим придётся несладко.
Бес тихо выматерился, подхватил Четвёртую подмышки и поволок. Она честно пыталась перебирать ногами. Заторможенно и невпопад чужим шагам. Совсем как давешняя муха.
Бес нёсся напролом, сшибая подвернувшихся под ноги опаздывающих. Его эм-эр попискивал, выпадая в красную зону. Четвёртая сгребла в кучу все остатки костей в организме, вывернулась из огромных ладоней и остановилась. Она потянула Беса за ворот, заставляя нагнуться и заглянула в почерневшие от разъехавшегося зрачка глаза:
− Возьми себя в руки.
Радужка выцвела до привычной грозовой серости. Зрачок сузился. Бес моргнул и кривовато улыбнулся.
− Прости. Внутри всё в кашу.
Четвёртая кивнула. Она понимала, что за раздрай царит в душе предводителя. Построение вне расписание могло означать лишь одно – из Питомника привезли цыплят.
***
Шеренга петлилась и плющилась как дохлая змея на обочине дороги. Четвёртая почти не шаталась. С двух боков её прижимали соседи по строю, сзади в пояс крепко вцепилась Бесова рука.
Прокалённый бетон жёг даже через толстые подошвы ботинок. Четвёртая пошевелила пальцами ступни. Мизинец ответил болью. Утром на нём проклюнулась очередная мозоль, сейчас превратившаяся в мягкую, наполненную жидкостью шишку. Снова придётся прокалывать. Бес будет бухтеть и требовать показаться Палочке, курятник из соседних комнат картинно попадает в обморок от омерзения. Четвёртая пошлёт всех к застенным родичам и неделю будет ходить в мокрых от сукровицы носках, из упрямства не заматывая прорванную мозоль пластырем.
Пальцы, цепляющие за пояс, напряглись, словно Бес подслушал её мысли. Четвёртая осторожно обернулась и поймала остекленевший взгляд серых глаз. Чужой эм-эр пискнул.
Натянутый изнутри как тетива, Бес готов был лопнуть в любой момент. Сорваться в красную зону прямо посреди построения. Это совсем не походило на обычно выдержанного и спокойного предводителя. В горле пересохло. Четвёртая завела руку за спину и обхватила ледяные пальцы Беса своими – пылающими не хуже бетона под ногами.
Под кожу пробрался привычный озноб. Этот холод не могло вытравить ни палящее летнее солнце, ни плотная ткань формы. Холод, вопреки логике, жёг, призывал выть и рваться из собственного промёрзшего сознания, кусать руки, ломать ногти о стены. Холод служил предвестником безумия. Всадником Апокалипсиса, несколько десятков лет назад перекроившего все карты старой цивилизации.
Соседи по бокам беспокойно завозились, и Четвёртая осознала, что циферблат браслета налился краснотой. Коряга склонилась к её уху и тихо шепнула:
− Дыши.
Четвёртая задышала. Коротко и рвано. До спутанного тумана в мыслях.
Сквозь полуприкрытые веки жгло солнце. Прутья забора казались раскалёнными докрасна. Алым их