крайней мере официально.
Неподалеку, в одном из коридоров, что-то грохнулось.
– Иди, – кивнул Дэваль, – твое.
Я бы ни за что не призналась, что предпочла бы, чтобы он пошел со мной. Поэтому облизнула пересохшие губы и неуверенно двинулась в полумраке мимо полок с книгами.
– А если я заблужусь?
– Таков план, – фыркнула сволочь. – Оставлю тебя здесь и представлю все так, словно ты сама сбежала. Будешь блуждать здесь вечно. Умереть-то второй раз ты не можешь.
На средний палец, продемонстрированный ему, Дэваль только отмахнулся и, зевнув, прислонился к ближайшему стеллажу, всем видом показывая, что ему уже надоело тут со мной торчать. И снова из вредности я не стала просить пойти со мной, а решительно двинулась во тьму.
К счастью, я успела увидеть валяющуюся на полу тонкую книжку раньше, чем забыла, как вернуться обратно. Наклоняясь, чтобы поднять папино дело, я чувствовала, как кружится голова от волнения. Постояв несколько секунд, выравнивая дыхание, я поняла, что боюсь ошибиться. Найти там то, что мне не понравится и не позволит оправдать папу. Оказаться перед выбором: воспоминания о любящем отце или жестокая реальность.
Это походило на медленную пытку, и я открыла книгу.
– Эй! Это не папино дело!
– А? – отозвался Дэваль. – В каком смысле?
– Это дело Харриета.
– Того придурка, которому Сэм велел за тобой таскаться?
– Он не придурок. И да, его.
Я огляделась, но больше вокруг ничего не валялось.
– Ты точно писала об отце?
Раздались шаги – Дэваль решил убедиться, что я в своем уме и не забыла буквы. Он с недоумением полистал книгу и пожал плечами.
– Да, точно. Напиши еще раз.
Он протянул мне второй листок, и я, уже чувствуя неладное, снова написала об отце все, что знала. На этот раз Дэваль не запускал в темноту бумажный самолетик – лист вспыхнул в его руке, за секунду превратившись в пепел.
– Хм…
– Что? Что такое?
– Дела твоего отца нет в архиве.
– То есть как нет? Ты же сказал, здесь есть дела всех душ! Кроме тех, что отправили в Элизиум. Папу не отправили в Элизиум. Почему дела нет?!
– Ну-у-у… может, его кто-то взял. Из архива нельзя выносить дела, но… некоторые высшие иные имеют право.
– Зачем кому-то дело моего отца?
– Затем, что ты у всех в печенках уже сидишь со своими сопливыми воспоминаниями. Уси-пуси, ах какой папуся. Вот кто-то и решил выяснить, что там за папуся.
– И много тех, кто может вынести дело?
– Прилично. Судьи, магистры, старшие стражи, старшие проводники, некоторые студенты…
– Ладно, я поняла. Черт!
Почувствовав, что готова разреветься, я села на пол у стеллажа и опустила голову. В то, что кто-то взял дело, чтобы просто почитать вечерком, верилось слабо. Стоило подумать, что Самаэль не дурак и мой интерес к архиву не оставит незамеченным. Не сомневаюсь, что он забрал дело папы, чтобы я не смогла в него залезть. И вряд ли вернет в обозримом будущем.
А отец в Аиде! Ему плохо!