навек остаюсь
Бесполезно-неловким Балдой.
В мире старых икон
Почитаются скорбные лики,
Будто кто-то киот
Создавал в чёрном стиле нуар,
Горе рвётся навзрыд,
В седине и в напыщенном блике
Накопилось немало
Божественно-сказочных кар…
Я мечтал удивить
Глубину твоих сказочных глаз
Точным шагом судьбы
И надеждой весёлого счастья,
Отчего же подранком
Сижу я нелепо сейчас
В грязной луже какого-то
Вечно дурного ненастья?
Я старался понять
Назначенье несказанных слов,
Что звучали в любви
На горячем наречии ночи,
Так зачем перегоны
Пустых и грохочущих снов
Мне пробили клише
Неотвеченных брызг-многоточий?
Я хотел подарить
Нежных слов дорогие бриллианты,
Изумруды касаний,
Рубины любовной игры.
А на деле мы только
Ужасно смешные мутанты,
Растерявшие пыл
И азарт от поры до поры…
Снова один уезжаю на юг,
Как неприятна горечь!
Вот, и любви пришёл каюк,
Милый Сергей Григорьич!
Сказано было множество слов
О прошлых десятилетиях,
Даже запомнилось несколько снов,
Сны – это памяти дети.
Верилось в завтра, в светлый поход,
В радость заветных мест,
Будто бы белый наш пароход
Снова идёт норд-вест,
Утренний ветер, ширь и простор!
Синь стародавних гор,
Тихий и тёплый ночной разговор,
Чистый и честный взор!
Где ты, надежда, где же ты, где?
Я уезжаю на юг,
Старым пророком в новой беде
Провозглашаю испуг.
После заката тёплой волной
Мир умывает луна,
Ты обернёшься, а за спиной —
Память, и та неверна,
Кроет ошибки, бьёт по концам
Пальцев, ломая стих,
Но неподвластна вражьим сердцам
Наша судьба, прости…
Горный хрусталик давней слезинки
Тонко царапнул быт бытия,
Словно на старой библейской картинке
Вновь убегает Святая Семья.
Вздёрнуты к небу тонкие руки,
Взор безнадёжен, опустошён,
Плача невинного нежные звуки…
Каждый, кто слышал, – умалишён!
В струнах дрожащих зноя пустыни
Звёздное небо – скоро и здесь!
Пусть никого ни за что не покинет
Счастья с надеждой верная взвесь…
И опять всему конец,
Одиночества бессилье
Припечатало свинец,
Как диагноз. Изобилье
Сцен нелепых, точно сон
Обожравшегося в ужин,
Первобытный сочный стон
Современнику не нужен.
А потом тупой закат,
Как картина Боттичелли,
Разве кто-то виноват,
Если