но та резко оборвала в привычной ей манере: «Че ты, краснопёрый, кипешь садишь? Дали, ну и завали хобот – воняет, по ходу, на весь лес».
Он не был уверен в дословности формулировки, но смысл уловил. И завалил свой хобот по ходу…
А через пару дней вдруг приключился и вовсе неприятный случай.
Обстрелянная, как обычно из засады, колонна немцев вдруг неожиданно оказала серьёзное сопротивление. Они, конечно, сразу же отошли, но Вацлаву прилетело. Егор успел заметить, как тот споткнулся и упал. Затем, правда, поднялся на ноги, но стоял, опираясь на дерево и пошатывался, держась за ногу. Егор рванул в его сторону, и быстро сократив дистанцию, провел что-то типа «бычка», сумев подхватить его и взвалить на плечи, но Вацлав хрипел как-то уж вовсе грустно и судя по всему собирался умереть.
До первого привала донес, конечно. Хотя и с большим трудом. Это всё же было не его, годами тренированное, тело.
Георг, выгнал их всех из землянки, превращенной в госпиталь, и извлек из ноги пулю. И все бы ничего, но этот парнишка, едва оклемавшись, приковылял к ним, сидящим вечером у костра и, достав перстень с большим красным камнем, вдруг сделал Юле предложение.
Это произошло так неожиданно, что все на мгновение замерли. Растерявшись, Юля попыталась апеллировать к Егору, прося того разъяснить всю несвоевременность такого поступка, но не найдя понимания, приказала Вацлаву командным тоном:
– Ползи за мной, болезный, пошептаться нужно….
Вернулись они где-то через полчаса. Вацлав выглядел слегка пришибленным и сразу же поковылял в свою палатку. Юля выглядела не лучше. Нашла где-то припрятанную бутылку и, не предлагая никому, принялась задумчиво хлебать из неё, глядя на огонь.
– Рассказала? – Егор всё же старался соблюдать конспирацию.
Она в ответ отрицательно покачала головой.
– Может и надо было… А ты бы на моем месте?
Егор пожал плечами.
– Может и нужно было, а тут и повод подходящий. Может и Георгу стоит?
– Рано. Может, потом как-нибудь…
Старшина молча смотрел на них поверх костра. И взгляд его был очень задумчивым.
На утреннем построении, ставшем уже традиционным, Вацлав вдруг вышел и сказал как-то обреченно:
– Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, отпустите меня. Не хочу я всего этого. Не нужна мне война эта. И победа тоже не нужна. Стреляйте ели че…
Все замерли, а Егор вдруг понял, что этот пацан наговорил сейчас как минимум лет на десять лагерей. При обычной ситуации конечно.
– Герой… – презрительно процедила сквозь зубы Юля, – Война тебе не нужна и победа тоже? А ты что-нибудь сделал для этой победы? Ты, сука такая, знаешь, что в эту самую минуту, здесь недалеко, три молодые девчонки, твои ровесницы между прочим, выводят к нашим больше трёх тысяч детей? Почти без еды и воды, двести километров по временно оккупированной территории!
Глаза её налились такой злобой, что Егору показалось,