в Кожевниках закупались за наличные деньги, для удобства и облегчения взаимодействия, все переговоры о новых заказах, расчеты за поставленный товар велись с выбранным кожевниками из своей среды головой этого района. Практически все сырье: кожа, зола, известь, деготь, рожь с ячменем (для квашения кожи), ивовая кора и другие ингредиенты закупали у местных крестьян.
В деревообработке также была сильна конкуренция. В городе и посаде открылось более десяти частных лесопилок на воздушных двигателях, главным продуктом производства которых были доски и брусья. Производились не только традиционные возки, телеги, сани, но и артиллерийские лафеты. Быстро прогрессировало судостроение – от одноместных «долбленок» до галер и дощаников. Силен был и мелкий ремесленный сектор, изготавливающий деревянную посуду, плели и вязали из коры и прутьев множество товаров – от лаптей до рогож, активно развивалось бондарное дело (бочонки, ведра, кадушки и другие сосуды).
Но самые серьезные изменения за последний год произошли в текстильной технике. Это радовало, особенно если принять во внимание, что изначально в моей голове ни чертежей ткацко-прядильных машин, ни собственных знаний по этому вопросу практически не было. Тем не менее прорыв вперед на несколько столетий как минимум у нас, вопреки всему, свершился!
Это произошло во многом благодаря энтузиасту конструкторского дела, которым оказался обычный столяр Викентий Глинков, бежавший в Смоленск из Суздаля. Вот он-то и создал первые в мире текстильные машины – ткацкую и прядильную. Конечно, без моих ценных указаний не обошлось, но тем не менее результат был, да какой!
Глинков изобрел что-то очень похожее на настоящую механическую ткацкую машину. Во всяком случае, он добился полной механизации всех основных операций ручного ткачества: прокидки челнока, подъема ремизного аппарата, пробоя бердом уточной нити, сматывания запасных нитей основы, удаления готовой ткани и шлихтования основы.
При этом умудрялся параллельно работать не только над ткацким, но и над прядильным станком, где важнейшую роль играл вытяжной аппарат. Глинков смастерил его из нескольких пар валиков, вращавшихся с различными скоростями и служивших для вытягивания и утончения поступающего в механизм волокна, обеспечивая одновременно выделку нескольких нитей на станке. Производительность машины регулировалась количеством задействованных веретен.
Как только Глинков, возглавивший проект, предъявил мне первые опытные машины, то он тут же получил денежную премию и должность начальника машинного цеха. Другое дело, что производительность созданных Глинковым машин была «бешеной», поэтому внедрять их в производство я не спешил, уж слишком много ремесленников оказались бы без работы. Пострадали бы и бояре, связанные с этими производствами, оставшись без прибылей.
Сейчас Глинков закончил работу по «переобувке» своих машин из дерева в металл! Плюс к этому в нагрузку лично от меня ему достались «думы»