только жертвы тления!
Чу, смерть стучит рукою честной
По крышке гроба, точно в бубен!..
Я слышу зов ее так ясно
Сквозь пошлый хаос скучных буден.
Жизнь спорит с нею – лживым кличем
Зовет людей к своим обманам;
Но мы с тобой не увеличим
Число рабов, плененных ею!
Нас не подкупишь ложью сладкой,
Ведь знаем мы с тобою оба:
Жизнь – только миг, больной и краткий,
А смысл ее – под крышкой гроба!
Я и ты – одна душа и тело!
Мы с тобой теперь навеки слиты.
Это смерть так мудро повелела,
Мы – ее рабы и сателлиты…
Что такое наше «я»,
Смертная моя?
Нет его иль есть оно —
Это всё равно!
Будь активна, будь инертна, —
Всё равно, ты не бессмертна!
В жизни мы – как будто на вокзале
Пред отъездом в темный мир загробный…
Чем вы меньше чемоданов взяли,
Тем для вас и легче, и удобней!
Будем жить бессмысленно и просто!
Будь пустым, тогда и будешь чистым.
Краток путь от люльки до погоста!
Служит Смерть для жизни машинистом!..
Всюду жирный трупный запах
Смерть над миром пролила.
Жизнь в ее когтистых лапах,
Как овца в когтях орла.
Однажды Смертяшкин, глядя, как его пятилетняя дочурка Лиза гуляет в саду, написал:
Маленькая девочка ходит среди сада,
Беленькая ручка дерзко рвет цветы…
Маленькая девочка, рвать цветы не надо,
Ведь они такие же хорошие, как ты!
Маленькая девочка! Черная, немая,
За тобою следом тихо смерть идет,
Ты к земле наклонишься, – косу поднимая,
Смерть оскалит зубы и – смеется, ждет…
Маленькая девочка! Смерть и ты – как сестры;
Ты ненужно губишь яркие цветы,
А она косою острой – вечно острой! —
Убивает деток, вот таких, как ты…
Долго, сладостно и ярко
На земле мы любим жить,
Но придет однажды Парка
И обрежет жизни нить!
Обсудивши этот случай,
Не спеша, со всех сторон,
Предлагаем самый лучший
Матерьял для похорон!
Всё у нас вполне блестяще,
Не истерто, не старо:
Заходите же почаще
В наше «Новое бюро»!
Могильная, 16.
Стихи Егорки
О вестник утра, красный петел!
Почто умолк твой гордый клич?
Сменил тебя – как я заметил —
Угрюмый сыч.
Не хочет будущего барин,
И снова в прошлом все мы днесь…
А ты, о петел, был зажарен
И съеден весь…
Когда нас снова к жизни взманит?
И кто нам будет утро петь?
Ах, если