вытирать.
– Но, отец! – воскликнул он. – Я ещё не готов, да и почему я?.. есть ведь, сестра. Я гораздо хуже её разбираюсь в политике. Я попросту буду обузой.
– Во-первых, это не так. Я знаю насколько ты смышленый мальчик, и как велико твоё сердце. А, во-вторых, Роза не может унаследовать пост главы, в таком случае мы потеряем ещё больше. И наконец, в-третьих, я не обязываю тебя вступать в совет, ибо это противоречит твоей натуре, – обозначил Пьер.
– Отец, – вступила Роза, возмутившись. – О чём ты? Эдмунду нужно войти в состав совета, иначе…
– Дочка! – с непривычной для себя суровостью обратился он. – Подумай хоть раз не о своей цели, а о жизни брата. Я поддерживал тебя всю свою жизнь, и вот к чему это привело. Артея в хаосе, благородный род Бен Кильмани на грани, а твоя мечта уходит всё дальше. Не думаешь ли ты, что пора остановиться? – Роза задрожала от его слов. – Ты ещё не проиграла, но этот день близок… можешь отрицать это, но это так. Я помню те года, когда ты ещё жила здесь. И тогда я бросил тебя на произвол, ведомый горем. И с тех пор ни разу не извинился. Всё это время я помогал тебе, желая загладить ту вину… ту несправедливость. Может, я сделал недостаточно, но ради общего блага я должен прекратить. Я ухожу не только с поста главы семьи, я ухожу в принципе. Подаю в отставку, если можно так сказать.
– Н-но… отец, – издала Роза, – Ты не можешь! Мы так далеко зашли. Вместе: ты и я. Разве для тебя нормально вот так всё бросить?
– Я уже принял решение, дорогая. Эдмунд, у меня есть небольшое наставление, – парень до сих пор находился в прострации. – Когда станешь главой, веди род по своему пути.
На следующий день Пьер выпустил официальное заявление, где объявил об уходе из совета по причине старости. В нём же он указал, что передаёт свои полномочия главы семьи – сыну. Вся Артея оказалась в возбуждении от новостей. Ведь отныне всеми любимый аристократ правит балом… им правит Эдмунд Бен Кильмани. И пока Артея радовалась, Рестед прибывал в меланхолии. В последний месяц они потеряли очень много. По факту теперь одному Фарлю придется бороться с Григорием на арене совета. Пьера уже нет, а положение Розы немногим лучше. Политический блок Бен Кильмани и Ной Кэмпл, созданный такими усилиями, разрушился. И ныне вся власть принадлежит Григорию, на стороне которого три голоса высшей палаты и десять голосов низшей. Это абсолютное количество, дающее ему безграничные возможности. Как бы не было прискорбно это признавать, но даже Фарль начал задумываться о поражении. Хотя его уже давно не влекла цель отмены классов, он просто хотел создать лучший мир для своей семьи. Одна лишь Лотти была не охвачена этими настроениями, она с самого начала не полагалась на дипломатию.
– Я сделал всё, как ты хотел, – говорил Пьер по телефону-гарнитуре. – Надеюсь, ты выполнишь все условия договора?
– Вы меня обижаете, господин Пьер, – ответил Григорий на другом конце линии. – Я не настолько низок, чтобы поступить с Вами так нечестно. Я приложу все усилия, чтобы в Артеи настал мир, и чтобы вся семья Бен Кильмани жила