он уговорил ее на лодке покататься, не на катере, а на лодке… Вдвоем, понимаешь? И чуть не изнасиловал… Представляешь, стоим мы в центре универмага, а она громко на весь зал вещает: «Чуть было не изнасиловал!», все оборачиваются. В общем, откатил лодку подальше от берега, она так испугалась, что даже кричать не могла. А потом на катере подъехали спасатели, потому что лодка далеко в море ушла, и она пересела к ним…
– Ну и дура. Сказала бы – извините, все в порядке, сейчас вернемся. Я бы такой случай не упустила… У меня был югослав… по типу этого грузина. Вообще югославские мужчины… Высокие, галантные, усатые. Ручки целует, всю тебя зацелует целиком… Даже мою некрасивую складочку на животе – «Ах, какая симпатичная складочка, очень даже желанная складочка…» Подожди, подожди… – Аня услышала шаги в прихожей и громко спросила: – Это ты, Оля? Ты что, неужто решила мамашку навестить?
– Да нет, я забыла у тебя кое-что из своих вещей.
– Хорошо, не забудь тогда хотя бы дверь закрыть, забывчивая ты моя! – крикнула Аня.
– Оля пришла? Умираю, хочу посмотреть на твою красавицу-дочь. Ведь я не видела ее… Ах, я свинюшка, смотри, что я натворила, прости меня, Аннушка…
– Да оставь ты, сиди, не дергайся. Тьфу на этот гнусный ковер, терпеть ненавижу… Давай-ка я еще тебе налью.
Ира отстранила свой стакан:
– Я еще и половины не отпила.
– Не хочешь, брезгуешь компанией подруги… Дай-ка мне сигарету!
Ира протянула пачку:
– Страсть как хочу ее видеть. На кого она похожа?
Анна закурила:
– На Вахтанга Кикабидзе, а может быть – на Точу Гочаву из Гагр…
– Ну ладно тебе…
Анна дотянулась до пепельницы и поставила ее себе на живот.
– На Федичку, на кого же еще? Вылитый Федя, ген в ген. И дружит с отцом – просто не разлей вода. Папина дочка. Но Федька мой – страшила, а Оля – чистая красотка. Притом Федор – один к одному его матушка. Придется мне кошку гладкошерстную завести, норвежскую голубую. Чтобы в семье хоть кто-то был на меня похож…
– Сколько ей, уже двадцать есть? Так же, как и моей. У нее же плохо было с глазами. Не стало хуже?
– А я почем знаю? Она ничего не рассказывает. Взро-о-ослая… Линзы носит. Раз ночью ходит в сортир, в очко попадает – значит, видит.
Ира обернулась.
– Оля, какая же ты стала красавица, – она поставила свой стакан. – Ах, какие у нас ножки! Ну, ты меня помнишь?
– Как это не помнит?.. Кто эта тетя, Оля?
– Ну, ладно, мама, дурачиться. Ира Гнатова, вот кто, наша самая знаменитая переводчица, интерпрето…
– Ай, молодец, хорошая девочка! – сказала Ира. – Ну, давай поцелуемся, моя милая!
Оля оценивающе посмотрела на Иру, стала дурашливо чесаться.
– Прекрати паясничать, – сказала Анна.
– Ну, давай обнимемся, Оля, – повторила Ира.
– Не люблю обниматься и целоваться.
Анна скривилась и сказала презрительно:
– Ты, наверное, от своего толстого кавалера.
– Боже