и маленькими обзорными площадками, которые выходили как во внешнюю часть стены, так и во внутреннюю. Стражей было очень много и на каждой из площадок их было по меньшей мере двое.
Ворота являлись сложной системой из нескольких арок, каждая из которых составляла отдельный уровень защиты. Первым всегда опускался мост, затем поднималась решетка из морфийской стали – это был первый уровень. Корн подметил, что второй уровень защиты – решетка с более плотным плетением – был у них поднят и, судя по разговорам, использовался только в крайних случаях. Последним уровнем были массивные ворота, которые запирали внутреннюю, самую ближнюю к городу арку. Они запирались только при нападении чудовищ.
От стены шла широкая каменная дорога, по краю которой плотной вереницей тянулись дома. Она уходила вглубь города и исчезала в тумане среди мрачных домов. Огромные и тихие постройки больше походили на небольшие замки. Крыши их были украшены печальными статуями, которые все время смотрели вниз, на прохожих. Корн, несмотря на свое ужасное состояние, удивлялся всему, что видел. Он не мог поверить, что все вокруг происходит с ним наяву. Ему очень хотелось проснуться.
К Корну приставили часового, к счастью, это был посыльный.
«Может быть они новобранцев заставляют бегать туда-сюда и выполнять работу, которую им не хочется?» – подумал Корн, смотря на изнуренного часового и стражей, которые удалились внутрь крепости, громко что-то обсуждая.
Райдрих взошел на второй уровень крепости вместе со стражем, который нес фонарь.
Внезапно стражи на стене зашевелились.
– Это что еще такое! – закричал тот, что с фонарем. – Ночь на дворе, комендантский час! Въезд запрещен!
– Лунары? – возмутились те, кто были на верхних ярусах. – В такой час?
Из темноты вышел необычный человек с большим куском пергамента. Он мягко мерцал во тьме, словно призрак. Его внешность была подобна ангельской: голубые глаза, белые, словно первый снег, волосы, бледная кожа и невероятно светлые доспехи, которые чуть ли не светились в темноте.
«Доспех называется «Съешь меня»». – усмехнулся про себя Корн.
Он всеми силами старался себя отвлечь от боли. От стараний на самом деле становилось только хуже.
Взгляд лунара скользил по стражам, словно по поверхности воды. В нем читалась необычайная гордость за самого себя и свой народ. Как только страж с первого яруса увидел этот пергамент, он, не раздумывая дал знак пропустить три повозки, которые стояли за спиной у лунара.
Их начали досматривать по одной и пропускать в город.
Корн оглянулся на своего сторожа. Тот уже клевал носом и все его силы теперь уходили на борьбу со сном. Корн сдул с лица длинные белые пряди волос, которые мешали обзору. Он дождался, пока последняя повозка приблизится к нему и когда до нее оставалось всего несколько шагов, Корн решительно встал и, воспользовавшись тем, что руки были связаны спереди, резко ударил клюющего носом охранника в подбородок. Юноша упал в угол, и Корн, превозмогая острую боль, так быстро,