куртку, не застёгивая, и осторожно отодвинул тяжёлый дверной засов.
Старая дверь распахнулась сама, бухнув о полку возле окна, и морозный воздух улицы и тепло из недр дома, столкнувшись, завихрились паровым облаком. Эрни осторожно прикрыл дверь и сбежал по заснеженным ступенькам в белоснежный сугроб, провалившись в снег по колено.
Воздух заполнял лёгкие как ледяная вода, обжигающе живая.
Эрни сделал несколько больших шагов, как будто бредя через снежное озеро навстречу ветвистому берегу, и оглянулся.
Снаружи дом походил на миниатюрный терем с красивым крыльцом, освещавшимся фонарём, возраст которого было трудно определить на глаз. Точнее, это был как бы кусочек терема, торчащий из зеленоватой дымки. Границ этого густого изумрудного тумана не наблюдалось: он был везде, от земли до неба, на востоке и западе. И Эрни снова поймал себя на мысли, что его это совершенно не пугает.
Он отвернулся от дома и тумана, и побрёл по заснеженной поляне, как будто погружаясь в снежное озеро. Казалось, что лес совсем близко, но Эрни брёл и брёл, проваливаясь глубже и глубже, а деревья, оранжевые глаза-блюдца совы, шорохи, шум крыльев, топот лап, оставались всё так же неумолимо отделены от него пространством снежного озера. Эрни хотелось дотронуться до ствола старого высокого дерева, позвать белку, заглянуть в оранжевые глаза, покачаться на упругих ветвях молодой пихты, но он так устал, ужасно устал, смертельно устал…
Тонкий серебристо-холодный серп месяца падал и падал куда-то вниз, подпрыгивая среди кружащегося серпантина звёзд, таких ярких звёзд, снова упал, наверное, мир рухнул, и стало темно.
«Не сспии-и, зам-мёрррр-знешь! Зам-мёрррз-нешь! Зам-мёрррз-нешь!»
Сквозь темноту к мозгу Эрни настойчиво рвался скрипучий голос, хриплый, назойливый, сварливый, странный голос. Кто-то царапал его грудь длинными ногтями, будто пытаясь разорвать свитер и добраться до сердца, что-то перистое хлопало по его щекам и ушам, что-то острое, ужасно пахнущее, щипало за нос.
Эрни с усилием поднял отяжелевшие веки и сел, глубже проваливаясь в снег, который сейчас холодным огнём обжигал поясницу, шею и лодыжки. Над ним кружилось что-то большое, чёрное и шумное. «Том! Человек! Снег! Том! Человек! Снег! Том! Человек! Снег!»
Хриплый сварливый голос, будивший его, теперь звучал выше и тоньше.
Эрни услышал, как открылась дверь домика, и тревожный голос спросил: «Что случилось, Мистер По?»
«Человек! Снег! Снег! Человек!»
Послышались бормотание, суета и шорохи, удаляющиеся звуки хлопающих крыльев. Эрни молча сидел в снегу и смотрел на звёзды, яркие, густо-густо рассыпанные серпантином огоньков на волшебном куполе ночи, далёкие и близкие, холодные и родственные. Пятна перед глазами исчезли, шум в голове прекратился, отяжелевшие ноги стали лёгкими, как будто пустота и невесомость появились внутри него самого.
Эрни казалось, что он готов просидеть так хоть целую вечность. Ощущение невесомости уступило место чувству пьянящей