там известно, что Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым, что жене предлагал не раз выбрать себе мужа из окружающих ее людей. Она видела газету иностранную, где было напечатано, что приехал в Париж «Lе grand due Serge avec sa maotresse m-r un tel»[12]. Вот, подумаешь, какие скандалы!
29 января. Приходил Нарышкин, его жена – львица нынешнего сезона, их всюду зовут во дворцы. Говорил с искренним сожалением о дочери графа Игнатьева, которой не позволили выйти замуж за Михаила Михайловича. На ней лица нет, родные ее вывозят, она же очень грустная, даже члены императорской фамилии ее вчера жалели. Отец и мать соглашались на брак сына, но царь отказал Михаилу Николаевичу, когда он приезжал просить его позволения, а Михаилу Михайловичу сказал, когда перед отъездом тот ему представлялся: «Когда ты едешь?» – и больше ничего. Его послали в Карлсруэ поздравлять кого-то с серебряной свадьбой. В обществе думают, что если бы вместо Игнатьевой была Воронцова или Долгорукая, то государь позволил бы, но что он Игнатьева не терпит.
1 февраля. Был бывший харьковский исправник Сукачев. Он рассказывал, что виделся с экс-профессором Московского университета Ковалевским, который ему передал следующее по поводу своей отставки. Прошлой весной он получил предложение из Парижа перейти в Парижский университет читать лекции. Ему давали в год 10 тыс. руб., он же просил 15 тыс. По этому поводу у них завязалась переписка. Об этом узнали в министерстве народного просвещения. Делянов бумагой спросил Ковалевского, правда ли это. Он отвечал утвердительно и прибавил, что, по его мнению, читая в Париже лекции, он принесет России больше пользы, так как это послужит к сближению обоих государств (Ковалевский читал государственное право в Московском университете). Не так посмотрел глупый Делянов, и Ковалевский был уволен по прошению, не прося отставки. С него взята подписка, что он не уедет за границу, и над ним учрежден полицейский надзор. Теперь он поселился в своей деревне, Харьковской губернии. Он очень богат и мечтает всё продать, оставить себе 100 тыс. руб., а всё остальное подарить Швейцарии и с чужим паспортом уехать из России.
Сукачев говорит, что он никогда не был нигилистического направления, но Брызгалов ненавидит его за то, что его очень любили студенты. Правда, что у него было либеральное направление, но от этого до нигилизма далеко, а Брызгалов всегда на него делал доносы начальству, и нередко фальшивые. При Мезенцеве, значит, уже Брызгалов начал его топить.
2 февраля. Был Михаил Сергеевич Волконский. Сказал, что Ковалевский, начиная раз свою лекцию, сказал приблизительно следующее: «Господа, я должен вам читать о государственном праве, но так как в нашем государстве нет никакого права, то как же я вам буду читать? Но так как читать приходится, то я буду читать вам про право, более подходящее к тому, которое практикуется у нас», – и проч. По началу речи видно, что этот человек возбуждал молодежь. Волконский еще назвал Муромцева, который больше не читает, и Чупрова, который продолжает читать, что