тебя не убивает! Ты не умираешь от всего этого! Для кого-то, конечно же, это все банальность и повседневная рутина. Для каких-нибудь спасателей, экстремалов, путешественников и им подобных. Но лично для меня, «девушки из офиса», всю жизнь проведшую в комфорте и с бытовыми удобствами под рукой, это открытие стало удивительным.
Помню, однажды штурман команды «КАМАЗ-мастер» Айдар Беляев рассказывал мне о «Ралли Дакар», и тогда меня поразил один нюанс. То, что иногда гоночная машина находится в движении более 12 часов, в течение которых все члены экипажа не покидают кабину. И в эти часы – никаких туалетов и прочего. Я тогда изумилась – как это? Человек такое не выдержит! Это же невозможно! А Беляев сказал: «Возможно. Если надо, то возможно!»
И теперь я вдруг на своем личном опыте убедилась, что да, это возможно. Человек, если надо, оказывается, способен очень на многое!..
…И вот, наконец, спустя почти четыре часа, мы проезжаем через первые ворота СИЗО. Потом через еще одни ворота и заезжаем в шлюз – помещение, похожее на большой гараж.
Мотор глушат, и все конвоиры, включая водителя, выползают из автозака. Машину начинают досматривать: сначала в салон заходит первый человек с фонариком, заглядывает во все отсеки и углы, светит на меня – действительно ли «одна на борту», как заявили конвоиры? Потом заходит второй, и так же с фонарем все досматривает заново. Над самим автозаком установлена мини-вышка, откуда проверяющий смотрит – нет ли чего подозрительного на крыше автозака? И под самим автозаком – смотровая яма со ступеньками, как в автомастерских – откуда проверяется, нет ли чего на дне машины? После крика «Чисто!» – в автозак возвращается водитель и «старшой» Николай. Второй конвоир обязан остаться в шлюзе. Там же остаются их мобильные телефоны…
Затем автозак въезжает во внутренний двор изолятора, на небольшую заасфальтированную площадь. Едет вдоль стены жилого корпуса вниз, по спуску. И паркуется недалеко от подвальной двери сборного отделения. Иначе говоря, у «сборки». Николай берет папку с документами и направляется к этой двери. Мы с водителем ждем. Я могу думать лишь о том, что, наконец, попаду хоть в какое-то помещение – туда, где тепло.
Спустя минут десять Николай возвращается в автозак. Он захлопывает дверь с такой силой, что машина едва не переворачивается.
– А-а-а! Сука! Ливанов, блять, сука, неправильно оформил гребанное сопроводительное! Короче, ее не принимают! – Николай орет, нет – рычит.
– Да ладно! Серьезно? Вот пиздец! И что теперь делать?
– У-у-у! Не знаю! Звонить в «контору» буду! Разворачивайся! Поехали давай!
Я в ужасе замираю. Все мои робкие надежды на тепло, на туалет, на небольшую передышку в этой пытке разлетаются в пыль…
Автозак едет обратно к воротам и снова пристраивается в конец машинной очереди… Едва мы выезжаем обратно на улицу, Николай включает мобильник и начинает кому-то звонить, объясняя нашу дикую ситуацию: «Это пиздец какой-то!