да, но только ненадолго, – ответила Макико рассеянно, будто мысли ее были где-то далеко. – Соски же из-за чего темные? Из-за меланина. То есть это генетика. Гидрохинон, конечно, блокирует этот самый меланин, но в человеческом организме есть такая штука, как регенерация.
– Старые клетки заменяются новыми.
– Вот именно. Клетки в верхнем слое кожи побелеют, и соски станут светлее. Но потом все вернется как было. Просто выработается новый меланин, потому что это заложено в генах. Так что, если хочешь, чтобы соски оставались светлыми, придется мазать их этими двумя кремами всю жизнь, а это не так просто. Я вот не смогла.
– Маки… Ты что, пробовала? – спросила я, вглядываясь в лицо сестры.
– Было дело, – подтвердила Макико, продолжая крепко прижимать к груди полотенце. – Это был просто ад.
– Ад? В смысле, было адски больно?
– Ага. Хотя кормить грудью, конечно, тоже было ужасно больно. Ребенок кусается, все кровит, опухает, просто кошмар – но все равно надо продолжать кормить, ничего нельзя сделать, вот и мучаешься от боли двадцать четыре часа в сутки – бр-р – даже вспоминать страшно.
– Ого…
– А тут, понимаешь, соски как будто горят.
– Горят?
– Ну да. После душа намазываешь их пилингом, и перед глазами все темнеет от боли, как будто тебя заживо сжигают и начали с сосков… И так где-то час. Когда становится полегче, мажешь соски отбеливателем, и они начинают ужасно чесаться, просто невыносимо. Да еще все это надо повторять снова и снова.
– И как цвет после этого?
– Ну, они и правда стали посветлее, – ответила Макико. – Недели через три. Я была без ума от радости.
– Красота, значит, требует жертв…
– Да, соски стали гораздо красивее. Я прямо насмотреться на них не могла… Даже заходила в магазины одежды, брала что-нибудь для примерки, хотя ничего не собиралась покупать, и в примерочной разглядывала свои соски в зеркало. Это было потрясающе. Но…
– Но?
– Мазаться этими кремами всю жизнь просто нереально. – Макико сморщилась, как будто съела что-то невкусное, и замотала головой. – Во-первых, это дорого, во-вторых, такая боль… настоящая пытка. Еще надо следить за кремами, хранить их в холодильнике… Да, со временем к боли вроде как можно привыкнуть, но заодно может развиться и устойчивость к отбеливателю, и он перестанет действовать. В общем, я сошла с дистанции через три месяца. Не выдержала. Помню, я тогда смотрела на свои чуть-чуть посветлевшие соски и мечтала: вдруг именно я буду тем самым единственным человеком, у которого соски посветлели навсегда! Но, конечно, они сразу же потемнели снова.
Получается, эту озабоченность, стеснение и готовность к эксперименту у Макико вызывает не только размер собственной груди, но и цвет. Я представила себе, как она выходит из ванной, вынимает из холодильника баночки с кремами, мажет соски, а потом сжимает зубы, стараясь не застонать от боли. Вроде бы что тут такого – в наше время уже и старшеклассницы, бывает, ложатся под нож пластического хирурга, а тут всего-то соски горят