идти.
2
Это был дом-дом, и не тесно было в нем…
Дверь «Танькобазы» официально считалась народным достоянием. На ней так и было написано – высокохудожественным Танькиным почерком, масляной краской замечательно лазурного цвета, между традиционным растаманским пацификом снизу и веселой морской звездой о семи лучах – сверху. Правда, последние две буквы вскоре оказались перееханы прибывшим без предупреждения длиннопоездом-разноцветнокошковозом, из-за чего надпись приобрела несколько армянский акцент – почти сразу, впрочем, одобренный и зафиксированный лично Танькой путем исправления еще не перееханного слова. И, понятное дело, открывать на стук этот «народный достоян» имел право любой из народа, кому случилось оказаться внутри и поблизости. И кому не в лом3, конечно.
Сегодня, например, внутри-поблизости-не-в-лом оказалось случиться Танькиной младсестре Анечке, более известной как Нюшера-Шушера. Еще одно народное достояние, так сказать. Чудовище озорно, нагло, белобрысо и лаяй. Растопырилась в проходе – танком не сдвинешь.
– Дарова, Дандон. Танза где-то, я за нее. Предъявляй, с чем приперся?
Данька вздохнул, расстегнул, вытащил и предъявил. Нюшера вылупилась, прочитала ценники, почтительно отступила назад и заорала куда-то вглубь квартиры:
– Граждане психи и примкнувшие! Фигейте хором! К нам миллионэр в гостях!
Традиционно непрерывный акустический спектр Танькиного логова разом превратился в линейчатый: смолкли бонги, заткнулся кларнет, затихла флейта, брякнули и исчезли клавиши, только гитара все продолжала свою бормотню с подвыванием («…Ванечка уже дунул…» – отметил Данька). Зато взамен всего возникли голоса.
– Шушерец, не пугай! Кого ты там пустила?
– Миллионэр – это хорошо! Значицца, бухать бу'м!
– Кто о чем, а лысый о бане. Пойду посмотрю. Ни разу не видел живых миллионэров.
– А мертвых ты видела в штабелях?
– Мертвых я видел в гробу! Убери лапы, набросал тут. Нафига тебе их столько?
– Я тоже хочу глянуть, пусти. О, Дандончик! Хаюшки4! А где миллионэр?
Пришлось предъявлять еще раз. На этот раз бутылки пошли по рукам, вызвав самые разные реакции: от уважительного причмокивания разбирающейся в теме Лиззи Лиззард (по-простому Пищерицы), до Ванечкиной равнодушной попытки немедленно открыть и уполовинить из горла. Совместными героическими усилиями трагедию предотвратили, продукт отобрали и вручили Нюшере, наказав спрятать как следует до вечера.
Потом посыпались вопросы.
Потом все пошли пить чай.
Потом играли в музыку.
Потом пришли Мэлориан и Тень, и стали Показывать.
Потом вернулась Танюха и приняла участие.
Потом снова играли, уже не только в музыку.
Потом приходили еще всякие люди с еще всяким интересным.
Потом было все сразу,