Я забеспокоился, заворочался в своём кресле, огляделся.
– Ты тоже встань, пройдись, глядишь мозги на место встанут, – посоветовал дядя Толя.
Комната, в которой мы находились, была огромной, примерно, был тридцать на тридцать метров. Все это пространство разбивали на равные промежутки четыре колонны под золото, хотя может, это и было настоящее золото, на глаз не отличить. Они уходили вверх минимум на десять метров, упираясь в белоснежный потолок. В функциональности помещения сомневаться не приходилось – по центру стоял вполне земной переговорный стол буквой П, по диагонали два огромных дивана, разделенных журнальным столиком, предлагали провести более откровенные переговоры, в других отсеках были рабочие места, я бы посадил туда секретарей и возможно, именно так все и предполагалось, напротив входа, обозначенного синим контуром, стоял скромный столик буквально метр на три, с удобным креслом спинкой к окну, и двумя не очень удобными креслами для посетителей.
За этим столом сидело создание, которое просто девушкой назвать язык бы не повернулся. Нимфа? Королева красоты? Идеал моих эротических снов? Когда она поднялась, вся такая прекрасная в обтягивающем белом комбинезоне, откинув прядь белокурых вьющихся волос, от чего идеально очерченная грудь еще лучше очертилась, слегка прогнула свой тонкий стан, опершись руками на стол, кивнула – мне царственно, едва заметно, а дяде Толе чуть ли не в пояс, и, дождавшись от него повелительного жеста, скользящей походкой вышла из этого садового участка, мои гормоны чуть не разорвали меня, как грамм никотина хомяка. Вот честное слово, еще немного, и я бы пересмотрел свои взгляды на холостую жизнь. Хотя бы временно. И наплевать, что двери, в которую это сокровище вышло, не было – просто растворился кусок стены, а потом обратно пояился.
– На женщин реагируешь, это хорошо, – Громов похлопал меня по спине, – нравится?
– Очень, – признался я.
– Это хорошо. Потому что новости у меня для тебя разные. Но сначала давай с Пашкой закончим. Ты говоришь, с ним случилось что-то?
– Мы с друзьями каждую осень под конец сезона ездим на рыбалку, рядом с родительской дачей, – начал я издалека.
– Да знаю я эту вашу традицию, – дядя не стал меня торопить, махнул рукой. – Им бы только от семей своих сбежать, но ты-то холостой. Холостой еще?
– Держусь пока.
–Никак не нагуляешься. Хорошо, пошли вы на рыбалку, но как ты сюда-то попал? Прямо во время подсечки?
– Да нет же. Мы в воскресенье расходиться стали, и Пашка сказал, что забыл свою сумку у речки. Когда начал собираться, чтобы съездить, провалился в канаву и ногу подвернул. Ну ты знаешь, он мастак на такие фокусы.
– Да, Пашка такой, – грустно сказал Громов. – Но ты сказал, он жив и даже почти здоров?
– Обошлось вывихом и пораненной рукой. У него кровь ручьем, хотя этому кабану хоть бы хны, ну и в таком состоянии я его не отпустил никуда, сам поехал к реке. Сумку нашел, а в ней кварц, помнишь, у вас в доме лежал, голубой такой кристалл, который ты на помойке нашел?
– Ну