на китайском? – с досадой сказал профессор из Пекинского университета и нахмурил брови, поджигая взглядом изнутри.
– Ева, ты чего! Скажи хоть что-нибудь!
Но я не могла. Я забыла все слова. Я просто стояла и пялилась на него стеклянными глазами. Из гроба полезли мертвецы, из-под крышки глубоко внутри показалась когтистая лапа, которая кричала мне «Вернись!».
– Ничего страшного. Девочка просто растерялась, – с улыбкой ответил гость из Пекина и переключился на профессора Войтича. – Ты главное не встань в ступор, когда окажешься в будке один на один с тишиной и наушником!
«Не дождешься…» – подумала я и, сверкнув взглядом, пошла прочь, доставая многочисленные листы с предполагаемой речью китайских гостей. Будка синхрониста распахнула передо мной свои черные двери. «Этот демон снова объявился… Сколько же можно вам всем мучить меня?! Ну ничего, я сейчас так тебя переведу, ты проглотишь свой поганый, разлагающийся от вранья язык». Я села на давно знакомое место, настроила оборудование, надела наушник и уставилась на экран, где множество мелких фигур рассаживались по заготовленным специально для них местам. Я старалась сосредоточиться, но тут же мне под руку с расспросами полезли коллеги, которые по очереди должны были сменять меня. Они были гораздо старше и опытнее, но им срочно нужно было понять, что за чэнюй тут употреблен, правильно ли они поняли слово, точна ли их никому не нужная формулировка.
– Тихо! – гаркнула я, не узнавая свое раздражение. – Я скоро начну, не лезьте! Мне нужно собраться с мыслями!
Они послушно, но раздосадовано удалились, плотно захлопнув за собой дверь. Я не понимала, что происходило со мной. Я не сразу смогла признаться себе, что меня охватывала паника. Мысли в голове путались, ладони потели, живот крутило, как от отравления, сердце на каждом последующем ударе бросало то в жар, то в холод. Зачем он появился? Из-за него мое хладнокровие сменилось животным страхом опозориться перед ним. Я не заметила, как Леонид Архипович встал со своего места, приветственным жестом обвел всех присутствующим и начал размеренно произносить вступительную речь. Я превратилась в слух, но не могла понять, что он говорил. Китайская речь профессора напоминала мне карканье вороны под окном, мой разум не мог вычленить ни слова. От этого моя паника, которая и так поставила перед барабанной перепонкой блокаду, лишь усиливалась.
Еще никогда я не чувствовала себя так беспомощно. Я была спрятана от всех, но в то же время будто стояла голой перед целой делегацией гостей. Как мне отмыться от этого позора?! Я в страхе подметила, как многие из участников конференции стали в недоумении поправлять наушники и тыкать на кнопки в надежде починить что-то, вызвать электронный монотонный голос, который ласкал бы их уши родной речью. Но ничего не происходило. Я сломалась. Иногда и машины дают сбой… Я чуть не закричала в наушник, когда услышала его голос, и выбежала вон. Кто-то из моих коллег пулей ворвался в будку и подхватил оборудование, чтобы замять ситуацию и быстро подменить меня.
Я понеслась в туалет. Мое лицо горело, словно на него плеснули кислотой.