сражений, наград, титулов и побед. Не хотел золота и дворцов, я был готов отказаться от еды и воды, стать аскетом и уйти в Тибет. Я не желал любви, давно оставил мысль иметь семью.
– Чем больше твоя страсть попасть в нирвану, тем дальше нирвана от тебя. Чем больше ты стараешься обуздать свой гнев, тем яростнее он рвется наружу через вены. Если искать любовь, то любовь будет убегать от тебя. Отпусти ее – она приползет к тебе на коленях и кинет все цветы мира к твоим ногам.
– Как я могу перестать хотеть уйти в нирвану и при этом идти к своей цели? Если я потеряю желание, то оставлю цель.
– Как только ты осознаешь, как это, и волны страстей улягутся – тогда и приходи.
И я ушел. В гневе, в страхе, в отчаянии. В один миг я обрел все и не нашел ничего. Теперь у меня точно не было возможности спасти себя. Я был совершенно один, я потерялся и не понимал, куда идти. Или нужно было стоять на месте? Но я побежал. Я хотел вылить на этот мир всю свою злобу, которая вскипала во мне, как вода в котелке над открытым пламенем. Он сказал мне, что я не до конца отпустил свои желания? Да пошло оно все…! Я и без него найду решение! Я залезу туда, куда не залезал еще ни один разум. Я открою что-то еще более весомое, чем нирвана. Я найду ответы на все вопросы. Я буду жить такой жизнью, что мне будут завидовать все.
Я пообещал себе это и с того момента жизнь закрутилась, как огромный водоворот, утягивающий все глубже в пучину. Сперва я строго-настрого запретил себе вмешиваться хоть в какую-то из каст. «Я другой, – говорил я себе. – Я не похож ни на кого из них». И я оказался прав. Что-то очень сильно отличало меня и от богов, и от демонов. Я будто застрял где-то посередине, но не мог разорвать цепи, сковавшие меня. Тогда я поклялся узнать, почему я другой, а также пообещал себе оставаться лишь наблюдателем на этой огромной арене мира.
И тогда дни замелькали, как кадры в сломавшейся пленке. Я ворвался в эту жизнь на полной скорости, как метеорит в атмосферу Земли. Как и метеорит, я начал гореть, испепеляя себя изнутри. Я принялся выпивать эту жизнь до дна, захлебываясь и давясь.
Боги были ошарашены. Они упивались сладкой уверенностью, что с помощью Будды избавились от меня навсегда. Когда я вернулся, они вмиг переполошились и с осторожностью начали наблюдать за моими действиями. А я вел себя так, будто сотни глаз не смотрели на меня со стороны. Я не замечал их присутствия, даже наоборот – тешил повышенным вниманием к собственной персоне подорванное самолюбие.
Я оставил идею быть сдержанным и благородным, заменив ее на принцип «тебе можно все, ты заслужил самых острых ощущений и самой сильной страсти. Они все ненавидят тебя. Когда мир восстал против, ты не должен любить его и дорожить им. Не приноси в жертву свое наслаждение, не подставляй себя под удар».
Я с жадностью набросился на все, что окружало меня: знания, эмоции, ощущения. Я был свободен и бессмертен, а впереди терпеливо ждала целая вечность. Безнаказанность была моей главной силой, но в то же время и слабостью. Я глотал книгу за книгой, изучал каждый вздох,