в окно и молиться. Молиться кому-то или чему-то, чтобы маму все-таки забрали. Я чувствовал, что это правильно, что все идет своим чередом, когда мантии забирают души и провожают их, куда бы то ни было. И я страстно хотел, чтобы ей помогли освободить душу. И чтобы мы с ней там встретились, когда я умру. Мне тогда так никто и не ответил. Я и сам уже начал думать, что это были только мои выдумки, разуверился в себе. Мы с отцом оба тяжело переживали мамин уход. Оба замкнулись, не общались ни с кем, кроме друг друга. И ни в ком не находили утешения, кроме друг друга. Прошло совсем немного времени, каких-то полтора месяца, но для меня они тянулись бесконечно. Я считал дни, царапал линии на стене под кроватью, чтобы папа не увидел. Мы не говорили об этом. Отец, скорее всего, просто не знал, как рассказать мне о смерти. А я уже знал о ней все, но боялся, что это лишь детские фантазии. Так или иначе, мы были не готовы. С каждым днем мне становилось все хуже: я просил Смерть хотя бы просто подать знак, что где-то там, далеко, моя мама жива, но ничего не происходило.
Я думал, что схожу с ума, но все равно верил и молился в окно. И это в шесть лет! Однако, когда отец начал падать, чтобы через секунду удариться головой о бордюр на тротуаре, – такая нелепая смерть! – они остановили время и для меня, – видимо, я должен был жить. Я не видел, но слышал, как они о чем-то говорили, затем папа попрощался со мной – приложив правую ладонь к моей маленькой щеке, он вытер большим пальцем слезу осознания, и она забрала его.
Остались только я и мой старый знакомый. Я был все так же неподвижен. Он подошёл ко мне и прошептал на ухо слова, которые мне удалось понять лишь вчера на закате. Которые я давно забыл, не придав им должного значения, и они всплыли из памяти так неожиданно, но так долгожданно! Озарение пришло на балконе. Я докуривал уже далеко не первую за вечер сигарету. В очередной раз впустив дым в свои лёгкие я вспомнил Тот день. И вспомнил Те слова. Фраза, сказанная мне в раннем детстве, дошла до моего сознания спустя каких-то девятнадцать лет. Слова, которые сидели у меня в голове, наконец, вышли и я все понял. Положив окурок в пепельницу, я повторил слово в слово:
– Я вернусь… – Мой разум повторял эти слова, как мантру, когда я уже лежал в кровати.
Высокие сосны окружили со всех сторон. Давят, подползают, аккуратными корешками нащупывая путь, перекрывают кислород, опутывают ветками, подобно удаву, обнявшему жертву и больше не желавшему ее отпускать. Однако, деревья все же, нехотя, расходятся, – некто в плаще с капюшоном, движениями рук, прогоняет их. Когда мои несостоявшиеся убийцы исчезают в клубящейся вокруг нас темноте, некто подходит ближе ко мне.
– Ну, здравствуй, Боливар. – произносит он.
– Это ты? – я не мог поверить! Столько лет я ждал, когда за мной придет Смерть, и, наконец, дождался.
– Я пришел сообщить, что ты нужен нам. Мы проигрываем войну, а ты можешь поменять ход истории. Ты сможешь увидеть