Но всё остальное, от самого страстного на тот момент в моей жизни поцелуя, в котором мы слились, когда я поднял её, почти невесомую, со стола, до самых крепких объятий, в которых мы провели последние пять минут перед тем, как она была вынуждена вернуться в своё восьмое измерение, навсегда впечаталось в мои воспоминания об этом дне. О нас с ней.
К обеду субботы она просто выгнала меня из чата гулять, волнуясь за здоровье моей нижней половины тела при безвылазном сидении на стуле перед монитором. «Чтоб до вечера здесь не появлялся!» – написала она, после чего, видимо, спохватившись, разбавила властный тон кучей смайликов-поцелуйчиков.
Отобедав, я вновь, как пару дней назад, пошёл бродить по трём известным мне измерениям мира, в реальности которого я уже не был так сильно уверен, как ещё за день до той знаковой грозы. Куда конкретно несли меня ноги, волновало мою голову немногим меньше, чем количество жён в гареме короля Мавритании. Внутри моей черепушки до сих пор не могло удобно уложиться осознание того, что я наконец-то стал мужчиной, пускай намного позже своих сверстников (по крайней мере, если верить их хвастливым рассказам). Улечься ему мешал угловатый факт, с кемименно я совершил это ритуальное действие. Подсознание в очередной раз попыталось спасти меня от преждевременного схода с ума наспех подкинутой версией, что якобы мне всё это приснилось, но я не смог с ним согласиться, хотя по-честному старался. Прикосновения, объятия, поцелуи, тепло её тела и даже её запах были настолько реальными, что сном такое мог назвать разве что тот, кто никогда в жизни не просыпался.
Вечер субботы был ещё более незабываемым, чем вечер пятницы, но немного уступил утру воскресенья. Если бы не это кошмарное ограничение в 40 минут в день, я бы, наверно, забыл про еду, туалет и мытьё, только бы оставаться с этой невероятной девчонкой как можно дольше, держать её в объятиях, слушать её рассказы на ушко о тайнах мироздания, ну и главное, разумеется…
В воскресенье я вспомнил, что мне нужно подготовиться к математике, и, признаться, уже не сильно удивился, когда обнаружилось, что лучшие профессора мира в этой области не знают и тысячной доли того, что знает Зимба. Она показала мне несколько изящных решений дифуров, которые вряд ли были кому известны, но которые позволили сократить решения с целого тетрадного листа (а то и двух) до одной строчки. За этим увлекательным занятием меня и застали вернувшиеся под вечер предки. Конечно, оба страшно обрадовались. Ну как – страшно… Так, для виду. Дескать, их замечательное воспитание даёт плоды: сынок прилежно учится, а не дурью мается.
На такой приподнятой волне закончился май, потом июнь, а там – незаметно – всё лето. Зимбиными стараниями я умудрился закрыть сессию на «отлично» и перейти на последний курс. По выходным, когда родители уезжали на дачу, мы с ней устраивали по вечерам в постели жаркие сорокаминутные марафоны с элементами акробатики. В будни же, когда предки спали дома, акробатика происходила днём. Вскоре мы путём осторожных экспериментов выяснили, что транслятор