чувства…
– Ты меня сейчас запутал еще больше.
– Почему?
– Совершенно не понимаю, чего тебе от меня нужно: то ты споришь, что я буду умолять тебя о поцелуях, то намекаешь на что-то серьезное. Просто клубок противоречий.
Дима улыбнулся, заставив меня спрятать смущенное лицо за волосами.
– Убей меня, если сама не такая. У тебя ведь есть парень, а ты лежишь со мной в нескольких километрах от города в темноте на матрасе. И вокруг никого. И мы можем делать, что захотим…
Я облизнула губы и вновь уставилась на небеса. Воздух, собравшийся внутри, грозился разорвать мои легкие, поэтому пришлось медленно выдохнуть. Облачко пара поднималось над лицом и таяло в темноте. Холодно. Стало ужасно холодно. Не май месяц – как говорит мама.
– Вот видишь, – усмехнулся Калинин, вставая и растирая замерзшие предплечья, – если бы ты была свободна, я бы прижал тебя сейчас прямо к этому ледяному матрасу и не дал бы пошевелиться, пока бы ты не согласилась быть со мной. Моей – всегда, каждый день и час. Забил бы к черту на наш спор и целовал тебя самым бесстыдным образом целыми сутками напролет.
Я постучала друг о друга подошвами кед. «Цок-цок» – они тоже замерзли, превратившись в камень, но от сказанных Димой слов по телу побежало вдруг приятное тепло.
– Ты не создаешь впечатление серьезного человека. – Я попыталась встать, натягивая рукава на пальцы, спрятала рот и нос в ворот свитера. – По крайней мере, не того, кому можно было бы довериться.
– Почему? – Дима взял меня за руку, помогая встать.
– Во-первых, твое поведение: дерзкое и наглое.
– Просто отражение твоего. – Он отпустил руку и направился к импровизированному столу: разлил вино по стаканчикам, протянул один мне.
– Во-вторых, тебе все в жизни дается легко: ты из состоятельной семьи. Я – нет. И потому мы – разные.
– Вот тут виноват, прости.
– В-третьих, посмотри на свой внешний вид: эта расслабленная бунтарская походка, вечно самодовольная улыбка. Ты привык получать все, что хочешь. Как вообще человек, изрисованный с головы до пят, может что-то знать о серьезности?
Дима смотрел на меня, как на глупого бездомного котенка – не то пожалеть хотел, не то потрепать за ухом. Он что, вообще никогда не перестает улыбаться? Даже когда я пытаюсь поговорить о чем-то настоящем и важном? Это даже обидно.
– Посмотри, – парень задрал рукав свитера и поднял руку выше. – Да, изрисованный. И да: каждый рисунок здесь, и здесь, и даже здесь, – он провел пальцем от шеи вниз, – каждый что-то значит, каждый – история моей жизни. Я сейчас скажу кое-что и надеюсь, ты меня услышишь.
– Говори, – сглотнула я, пытаясь рассмотреть хоть что-то в тусклом лунном свете.
Его взгляд стал необычайно серьезным.
– Поверь, человек, который сделал хотя бы одну татуировку в своей жизни, теперь знает, что такое НАВСЕГДА. В моем случае это касается не только рисунков на теле: я увидел тебя и понял, что сделаю все, что угодно, чтобы ты была рядом. Хорошо, обошлось глупым,