услышав в утренней тишине её глубокое частое дыхание и громкие толчки сердца в груди.
Она подняла на него огромные сияющие глаза и смотрела в упор через рассыпавшиеся по лбу из-под вязаной шапочки кудряшки волос. В этом её взгляде блестел волнующий огонёк.
Никита, почему-то на минуту забыв обо всём, потянулся губами к её лицу и ласково чмокнул в разрумянившуюся щёчку.
Она не отпрянула, а, наоборот, потянулась губами к его губам, и они горячо припали друг к другу.
Поцелуй, как почудилось Никите, длился бесконечно.
В конце концов, Светлана, упёршись руками в его грудь, потихоньку отстранилась от него, и, отдышавшись, смущённо проговорила:
– Прости, я что-то не то сделала?
– Почему не то? – усмехнулся Никита. – Как раз то, что надо! Я уверен, что нас с тобой, в самом деле, тянет друг к другу.
В её глазах блеснули слезинки, она смущённо усмехнулась и отрицательно мотнула головой:
– Меня не тянет… Я, дура, влюбилась в тебя! Как ненормальная!
И она снова уткнулась лицом в его широкую грудь.
Посидев так ещё какое-то время, они ощутили, что начинают замерзать, и встали со снега. Отряхнувшись и, обняв друг друга, они побрели в гору, к выходу на асфальт деревенской улицы.
Оказавшись на углу забора возле участка Горбуновых, они остановились, и Светлана смущённо проговорила:
– Я не знаю, как мне теперь вести себя.
Он ласково посмотрел на неё:
– Не переживай. Всё будет хорошо.
– А как же твоя Ирина? Она ведь тоже, наверное, на что-то надеется?
– Я с ней сегодня же поговорю. Окончательно.
Светлана кивнула, отведя глаза в сторону:
– Ну, ладно… Ты же мне расскажешь, чем у вас разговор закончится?
Никита порывисто притянул её за плечи, и снова, наклонившись к её лицу, крепко поцеловал.
Она, спустя минуту, отпрянула и сказала:
– Ну, всё. Всё! Мы сегодня едем к девяти?
Он кивнул, и на его лице расплылась блаженная улыбка.
Она рассмеялась:
– Ну, ты что? Возьми себя в руки! Мы на твоём «Тигуане» поедем?
– Давай перед отъездом созвонимся?
И они, время от времени оборачиваясь, чтобы ещё посмотреть друг на друга, отправились по домам.
Войдя во двор, Никита присел у будки Дозорки. Тот, загремев свой цепью, протиснулся в отверстие лаза, радостно виляя хвостом и скуля, положил ему на плечи свои передние ноги и едва не уронил его на снег. Никита расхохотался и потрепал пса двумя руками по загривку, приговаривая:
– Дозорище! Дозорка! Хороший мой! Умница!
5
Никита со Светланой приехали к себе в контору в девять часов.
Всю дорогу он посматривал на Светлану, пытаясь привыкнуть к мысли о новых отношениях с ней.
При этом, в голове у него не переставал вертеться вопрос: Могла ли Таисия Кошарева по какой-то причине сама убить своего мужа таким жестоким способом?
Ему казалось, что