было казалось бы хорошо, мирно, тихо и перспективно, правда, иногда я стал испытывать неуёмное нахлынувшее времена чувство тревоги, частенько беспокойно спал по ночам и продолжал думать, мечтать о Фае Малопузовой, как о идеале красоты противоположного пола, одна только мысль о её образе будоражила Сашу Батурина и добавляла будто бы керосина в уже пылающий в его груди огонь симпатии к ней. Но этот февраль нёс в себе не только радость и перспективу. С Хомой Мелковоровым, Ниной Щербаковской и ещё пятью-шестью ребятами из класса мы записались во внеурочное время на посещения платных курсов по информатике, наши родители заплатили за своих детей деньги, и мы ходили, занимались на компьютерных курсах в утреннее время, потому что всё также учились в школе во вторую смену.
В этом месяце нервы мои стремительно натягивались словно тетива лука или арбалета перед выпуском стрелы. Утром, собираясь на курсы по информатике, я думал, – А может сегодня не ходить? Я уже настолько нуждался в покое и отдыхе, что часто просто хотел посидеть или полежать в одиночестве и тишине, врачуя тем самым своё состояние предкрайности, но хорошо знал, что за курсы были заплачены деньги и регулярно посещал их, как и занятия в школе. И вот вдруг я начал попадать в напряжённость. Казалось, будто бы это делает кто-то извне и не имеет ни ко мне, ни к окружающим меня никакого отношения. Что это такое? Почему так происходит? Я не знал и не понимал, но напряжённость эта доходила до того, что я не мог смотреть в сторону рядом стоящих или сидящих вокруг меня людей и даже просто говорить с ними. Начался твориться настоящий ужас и кошмар для Саши Батурина, и самое страшное было в том, что он был абсолютно бессилен превозмочь эту напряжённость, заставляющую его страдать, но помимо этого походка Батурина времена становилась безобразной, а верхняя его губа теперь уже очень сильно поднималась при произношении шипящих звуков. От Саши стали отворачиваться сверстники, он стремительно терял уважение и авторитет в школе, да и вообще среди всех, кто его уважал. А те, из ребят, кто буквально вчера заискивали перед ним, ныне смеялись и хихикали над Сашей, плевали в его сторону и распускали различные сплетни про Батурина, представительницы противоположного пола теперь, как Саша мог не раз замечать, относились уже к нему с холодком и прохладцей.
Каждый день, несмотря, на состояния крайности и напряжённости я находил в себе силы ходить в школу и учиться, всё больше и больше надеясь на поддержку и помощь бога. Для меня стало абсолютно верным изречение, – Дойдя до края и предела последней черты, все мы обращаемся к господу и верим, что нам помогут. У Саши был образ спасителя и одна из молитв, к сожалению, в неполном её содержании, и он регулярно читал её перед тем, как выходил на улицу. Спокойствие сил Батурина молниеносно иссякало, а нервенный запас всё больше давал знать о своём минимуме. Друзья Саши Хома и Бойчуха тоже похихикивали над Батуриным, но исходя из прежнего его авторитета,