вышли из машины и пошли к разноцветному зданию. Мне вспомнилось, как Славик называл его «Лего». Оно на самом деле было похоже на кое-как «пристыкованные» друг к другу прямоугольнички известного конструктора.
Но сейчас здание выглядело печально тусклым, словно я смотрела на него сквозь темные очки. Не знаю, виноваты в этом были падающие из серого неба капли дождя пополам со смогом, или боль из-за смерти Славика.
Внутри кипела жизнь. Врачи, медсестры, мамы с малышами. Это было бы похоже на обычную детскую больницу, если бы не глаза этих ребятишек в масках, прикрывающих половину лица – совершенно взрослые, серьезные и… полные намерения выстоять несмотря ни на что. Не знаю, кто там, наверху, принимает решения, обрекающие этих крох на такое, но иногда так хочется заглянуть в его глаза и спросить, какая же великая цель это все оправдывает, ответь?!
Пока я привычно терзалась вопросами, на которые смертным не положено знать ответы, ноги сами по себе принесли меня на нужный этаж. Проходя по коридору, я в который уже раз провела рукой по стене со сказочными героями, и вспомнила, как еще будучи волонтером принимала участие в ее росписи. В силу отсутствия художественных способностей мне разрешили рисовать листики на волшебных деревьях, а позже доверили закрасить желтым тушку Винни Пуха.
Заставив выплыть из воспоминаний, мимо пробежала малышка с пластиковой короной в кудрявых каштановых локонах.
– Эй, а поздороваться, Принцесса? – шутливо возмутилась я. Помню ее – эта егоза дружила со Славиком, они любили вместе рисовать.
– Привет, Саяна! – притормозив, девочка сверкнула белозубой улыбкой. – Здравствуйте, Наум Ильич! – увидев мальчишку, выбежавшего из-за поворота, малышка взвизгнула и вновь пустилась наутек. Жизнь продолжалась. Но не для Нины.
Я издалека увидела ее маленькую фигурку у стенда с творчеством маленьких пациентов, подошла и задохнулась от боли, натолкнувшись на рисунки нашего ангелочка. Яркие, добрые, мудрые. Почти на каждом солнышко и пудель Тотошка, этой лохматой рыжей зверюге, по которой мальчик очень скучал, пришлось остаться дома, в Ярославле, под присмотром строгой бабушки. Старые рисунки, хорошо их помню, мы вместе их сюда вешали.
Господи, почему ты забрал его? Зачем отобрал нашего ангелочка с льняными кудряшками? Неужели тебе мало своих ангелов? Зачем ты так?!
Я смахнула слезы, глядя на один из листов, как раз с ангелом – с длинными светлыми волосами, большими голубыми глазами, с огромными желтыми крыльями и в джинсах.
– Это ты, Саяна, он тебя так рисовал. – Нина сняла рисунок со стены и отдала мне. – Возьми на память.
– Спасибо. – Я осторожно сложила ангела вчетверо, убрала в кошелек и обняла ее.
Женщина молча уткнулась лбом в мое плечо. Сил на слезы у нее уже, видимо, не осталось. Она все выплакала за те несколько лет, пока болел Славик. Ей столько пришлось пережить! Хрупкая женщина держалась изо всех сил – потому что верила. Но не получилось. Почему, черт возьми?!
– Простите, – медсестра виновато посмотрела