как бы поступила бабушка Ида?
“Софа, это же ребенок! Порталы, оборотни, колдовство – для тебя приемлемо! Даже пыталась глумиться над нервным но прекрасным королем Руанда! А на ребенке поломалась?! Ты что, детей никогда не видела?..” – отозвался внутренний голос на манер бабушки Иды.
– Своих детей… нет, никогда не видела… – бормочу себе под нос еле слышно.
А Ри, оказывается, склоняется надо мной.
Я полулежу в дверном проеме, опершись о дверной косяк. А Ри нависает сверху. Опять на что-то злится?
– София, твой цирк меня порядком утомил! Ты нужна Альме, ты можешь хотя бы иногда…
И тут Инквизитор осекается. Он хмуро и тревожно вглядывается в мое лицо.
Подозреваю, что я – бледная, с бегающими глазками, и в целом вид у меня скорее всего жалкий.
Я сглатываю тугой ком, пытаюсь натянуть дежурную улыбку. В голове разражаются вспышки. Взрывается сразу много воспоминаний, и они меня оглушают! Голова уже чугунная.
Ри хмурится сильнее, что-то говорит. Но я не слышу. Только вижу, как шевелятся его губы. Вяло пытаюсь встать, но Ри мне не позволяет. Подхватывает на руки и переносит на гигантскую кровать. Сажает напротив девочки.
И вот мы все сидим втроем на детской кровати. Альма – как положено, откинувшись на подушки. Я и Ри – с двух сторон от девочки, на уровне её колен, укрытых пестрым рыже-голубым стеганым одеялом.
Альма всей этой сценой как будто бы не удивлена. Или не понимает. Все-таки совсем маленький ребенок… А в моей голове шумит… как помехи на старом телевизоре. Или как в зеркале, в моей квартире, перед падением за окно с восьмого этажа…
– Все хорошо, Альма, – наконец различаю слова, Ри говорит с дочкой нежно. Так со мной он еще ни разу не говорил, – маме стало нехорошо. Но ты же знаешь, она часто болеет. Сейчас она немного передохнет, и мы проведем процедуру…
Девочка серьезно кивает и смотрит на меня пристально, с интересом, легкой тревогой и как будто… затаенной надеждой?
В комнате будто становится светлее – Альма робко мне улыбается. Ри удивленно приподнимает одну бровь, но никак не комментирует.
– Привет… – сипло говорю девочке, и от моего лица отливает кровь. Не знаю, как это возможно, но… Я помню, как она родилась. Как что-то горячее, нежное – положили мне на живот. Как пахнуло от нее молочно-сливочным сладким жаром. Она тогда издала звук… как морской котик, но тоньше и тише, такой смешной… И в моей груди что-то как будто чиркнуло, высекая незнакомую искру, и меня затопило тепло. То самое, которое сейчас переполняет меня всю.
Я так ее люблю, что сейчас разрыдаюсь.
Как я могла ее не вспомнить? Сразу, с первого вдоха на земле Руанда, с первых звуков ее имени – когда Ри упомянул о дочке в первый раз.
– Мы должны… – Ри говорит осторожно, видимо он ожидал от меня совсем другую реакцию, – провести очередной ритуал. Если отложить до завтра, Альме станет совсем плохо. Я знаю, Софи, ты всегда соглашаешься в последний момент, но я твердо намерен сделать всё сейчас. Ты ведешь себя