лично с Богом говоришь.
Молись, и Бог тебя услышит,
Он тайный знак тебе подаст,
Молись, Господь тобою дышит,
Простит тебя, коль ты не прав…
—
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
М. Лермонтов. «Валерик (Я к вам пишу случайно, – право…)», лето 1840
Есть души – цельное стекло,
Прозрачны, как кристалл,
И видно чистое их дно,
Не души, а хрусталь.
Но есть – глубокая вода,
Где можно с головой нырять,
И хоть чиста подчас она,
До дна ее вам не достать.
И есть – все в тине
Иль в песке, поднявшемся со дна,
И даже при большом уме,
Душа эта черна.
К тебе я стану прилетать
……………………………………
И на шелковые ресницы
Сны золотые навевать…»
М. Лермонтов. «На воздушном океане»
Я часто чувствую заранее
Свой день последний бытия –
Я недвижим, как будто в раме,
В гробу, в цветах покоюсь я.
И надо мной мелькают тени
Давно угаснувших друзей,
А люди новых поколений
Белеют зыбкою толпой.
Мой гроб снимают с катафалка,
Меня целуют только в лоб…
Вслед за кладбищенской каталкой
Попарно двинулся народ.
Вот, наконец, меня накрыли
Тяжелой крышкой,
Вот в могиле
Лежу на самом ее дне,
Лежу в гробу я на спине,
И комья сыплются ко мне.
Сквозь крышку гроба
Слышу я –
Душа родимая моя
Мне шлет последнее «Прости!
Прощай, мой милый, не грусти,
К тебе я буду прилетать
И на усталые ресницы
Сны золотые навевать.»
—
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал…
М. Лермонтов
1.
Сколько лет уж миновало,
Как поэт сказал,
Так же беспокоен Терек,
Так же о российский берег
Плещет мутный вал.
Неподвластен сей народ
Жесткой русской воле,
Вне России в свой черед
Ищет свою долю.
Может быть, когда-нибудь
Волю он получит,
Только – из российских рук,
Лишь из рук, не бучей!
Только мирный договор
И надежность власти,
«Вот вам, черти, коридор,
Больше к нам не лазьте!
И живите, как хотите,
Варитесь в собственном соку,
Лишь Россию не дразните –
Не повадно никому!»
2.
Никакой не последний поезд,
Не надо спешить, суетиться,
А, если же поезд последний,
То вряд ли стоит садиться.
Возьмем для примера Литву –
Веками друг друга терзали,
Но вот подошли