забей уже на нее!
– Не знаю. – Сжал челюсти. – Не могу.
– Может, ты… просто боишься? – Друг забарабанил пальцами по коленкам.
– Слушай, ты достал! – Я добавил скорости, нервничая.
– Может, просто… сомневаешься?
Я резко вырулил на встречку, обогнал всех и вернулся в свой ряд.
– Не знаю. В этой игре слишком большие ставки. Жизнь, свобода, карьера моего отца. А вдруг нас заметут?
Тим погладил бумажный пакет.
– Либо играть по-крупному, либо вообще не играть. – Он спрятал его обратно в карман. – Удача любит того, кто ставит на карту все.
– Хорошо. Хорошо! – Согласился, чувствуя, как неприятно и тревожно тянет живот. – Я все улажу. Понял? Что-нибудь придумаю. Только сейчас мы с тобой поедем ко мне домой, сядем, и ты расскажешь мне все в деталях. И действовать будем так, как решу я. Идет?
Левицкий хмыкнул, но все же согласно качнул головой.
17
Через пару часов я уже шел по направлению к трассе. Рев Илюхиного Зверя, покоряющего очередной поворот, ласкал мой слух, но впервые я ощущал пустоту. Сказать, что бросаю суперкросс, было минутной слабостью, очередной блажью. Нет – трусостью, и самое время было в этом сознаться. Хотя бы самому себе.
Трудно было сейчас отмотать назад и всё переиграть, но еще труднее было представить, что больше не будет того адреналина, который заполнял меня, давил и взрывался, выплескиваясь наружу на заездах. Скука, жажда новых ощущений – вот что толкало меня сейчас на погоню за адреналином еще большим, еще более концентрированным и острым. И за это я даже ненавидел себя.
– Хэй! – Махнул брату приветственно.
Илья, слетев с последней волны гребенки вниз, немного притормозил и показал пальцем жест, означавший, чтобы я подождал его у финиша. Он собирался проехать еще круг.
Я глянул на часы. Покрутил перед глазами коробку с купленными наушниками и тяжело вздохнул. Леманн младший меня точно убьет. Тут и к бабке не ходи – даже слушать не захочет.
Но к кому я мог еще обратиться, если не к человеку, похожему на меня, как две капли воды? Будет отказываться, но, в конце-то концов, все равно согласится. Он ведь такой – побесится, да уступит все равно. Всегда уступал мне.
Всего-то и нужно: прикинуться мной, поговорить с ней, вручить наушники, вызнать номер телефона или переназначить свидание на другой день. Ерунда. Вот просто как два пальца об асфальт.
Почему я согласился выступить под именем брата в финальном заезде? Да потому что хотел этого. Не обидно ли было мне, что все лавры достались ему? Конечно же, нет.
Ведь Он-то знал, что только Я мог в нем победить. И я победил. И тогда мне казалось, что это умерит его самолюбование, но вышло как раз наоборот. Кирилл с удовольствием принимал поздравления и гордо поднимал над головой заветный кубок. И единственным, что вызывало теперь его раздражение, был тот факт, что кто-то в мире знал о его обмане. И этим кто-то снова был я, что снова неумолимо отдаляло нас друг от друга.
Вот и сейчас он стоял, навалившись плечом на ограждение, не боясь запачкать