Я приготовила тебе блинчики. Хочешь?
– Нет.
– Тебе нужно хоть что-то поесть, дорогая. Ты ничего не ела с той минуты, как нам сообщили про Мику. Так нельзя!
– Мика… – Его имя застыло на моём языке.
– Я говорила сегодня с Отсо, – мама опустила взгляд на руки, будто собираясь с духом, – выглядит он ужасно подавленным. Что не удивительно. – Когда она подняла взгляд, её лицо было полным сострадания. – Он сказал, что церемония прощания состоится в два часа, и у тебя ещё будет время привести себя в порядок.
– Прощания?
Она положила руку на моё плечо и сжала:
– Ты точно уверена, что хочешь присутствовать на погребении? До кладбища, конечно, недалеко, но ты не обязана проделывать весь этот путь в связи с твоим состоянием. Все поймут тебя, Анна.
– Ты говорила сегодня с Отсо?! – Перебила её я, словно отойдя ото сна.
– Ну да. – Кивнула мама.
– Но как же… – Я схватилась за голову. – Он же застрелился! Я сама видела!
– Кто застрелился? – Вытаращилась на меня она. – Отсо? Когда?
– Вчера! Из своего охотничьего ружья!
Мама кивнула, будто поняла.
– Я говорила с ним сегодня Анна. С Отсо всё хорошо.
– Но я… – У меня пересохло в горле.
Что вообще здесь творится?
– Похоже, тебе приснился кошмар. – Осторожно произнесла она. – Думаю, нужно позвонить доктору, пусть оценит твоё состояние. Заодно, может, посоветует хорошее успокоительное средство. Мне не нравится, что ты просыпаешься вся в поту и с трудом отличаешь сон от реальности.
Она ничего не понимает. Ничего.
– Какое сегодня число, мам? – Тихо спросила я.
– Третье июня.
– А день недели?
Мама задумалась.
– Среда.
– Среда? Не четверг?
– Да. Анна, что с тобой? Может, всё из-за этого синяка?
Я прикоснулась пальцами к ушибу и задумалась. Откуда он? Где я могла так удариться? Что случилось? Почему я ничего не помнила?
– Мама, мне нужно в дом Ярвиненов. – Решительно сказала я и указала на коляску.
Но она не спешила мне помогать.
– Зачем? – Спросила мама, суживая зрачки.
– Мне нужно увидеть Отсо! Я просто не верю, что он жив, понимаешь? Я своими глазами вчера видела, как он выстрелил себе в лицо. Из собственного ружья! Я…
«Стояла рядом в этот момент, и всё моё лицо, и вся моя одежда были в крови», – но ничего из этого я не произнесла вслух потому, что была поражена реакцией мамы. Она явно всё больше и больше уверялась в том, что я схожу с ума.
– А если он жив, как ты говоришь, – добавила я, – мне нужно предупредить его.
– О чём?
Лицо мамы выражало только одно – скепсис.
– Нужно, чтобы ружьё держали подальше от него! Чтобы не оставляли его одного! Чтобы кто-то был рядом!
– Анна.
Рискуя упасть на пол, я потянулась за инвалидным креслом:
– Я всё равно не верю, что он может быть жив! Я видела, как его мозги разлетелись по комнате! Видела, как он погиб!
– Анна! –