медосмотр?
– Какой у домохозяйки медосмотр? Смеешься, что ли? – кривлюсь, но переворачиваю в сковороде шкворчащее мясо.
Я бросаю взгляд на часы: задерживаюсь с ужином, а стрелка неумолимо приближается к семи.
Болевой удар застает врасплох. Роняю лопатку, сгибаюсь пополам, часто дышу и глажу живот по часовой стрелке – так становится чуточку легче.
– Динка, Динка! – кричит встревоженная подруга. – Что с тобой?
– Н-не шу-ми, – с трудом выдыхаю я.
– Так! Идиотка, если ты не позвонишь Глебу, я сама его достану.
– Он в другом городе.
– Да хоть на другой планете! Мне плевать! Вызывай немедленно скорую!
– Нет! Только не это! – лоб покрывается холодным потом, в груди все сжимается. – Вот-вот Лялька придет.
– Р-р-р! Ты невыносима! Звони Глебу!
Короткие гудки набатом гудят в ухе. Смотрю на мобильник, медлю, не решаюсь набрать номер мужа. Мясо на сковороде шипит от возмущения: я забыла его перевернуть. Бросаю телефон на стол и сосредотачиваюсь на ужине. Боль стихает, или я уже к ней уже настолько привыкаю, что перестаю чувствовать.
Брякает звонок домофона. Дочь врывается в квартиру, как ураган. Мрачный ураган, с грозовыми тучами, громом и молниями.
Напрягаюсь.
– Ты почему так поздно?
– Ой, достало все! – Лялька скидывает кроссовки, они как всегда разлетаются по углам. – Под-у-у-у-маешь, на две минуты опоздала!
– А злая чего?
– Сегодня результаты пробника по русскому пришли.
– Здорово! И как? – поворачиваюсь к плите, бедное мясо сходит с ума.
– У меня восемьдесят баллов!
– Моя умница!
Я тянусь к дочери, хочу ее обнять, но она выворачивается из кольца рук.
– Издеваешься? Куда я с таким результатом поступлю?
– Ну, еще есть время, подготовишься, – я теряюсь от ее злого напора.
Боль опять напоминает о себе, невольно начинаю гладить живот.
– Что с тобой? – замечает движение Лялька.
– Не знаю, живот что-то…
Но она, не дослушав ответ, уже исчезает в ванной. Вздыхаю: вот так всегда. Накрываю на стол: тарелки, приборы, салат без заправки.
– Мама, есть хочу.
На пороге столовой показывается Лялька. Я выпрямляюсь и медленно, боясь расплескать относительное затишье, возвращаюсь в кухню.
– Подождем бабушку.
– Ой, она с подружками встречается, наверняка поужинает где-то.
Новость неприятно царапает сердце. Свекровь даже не сказала мне, что задержится.
Дочь садится, цепляет вилкой огурец, трогает ножом отбивную и кривится.
– Мам, неужели нельзя мясо пожарить нормально?
Перед глазами все плывет, с силой сжимаю столешницу. «Только бы не упасть!» – мелькает мысль.
– Прости, я плохо…
– Ты же дома сидишь, могла бы для нас постараться.
Лялька бросает на стол салфетку и несется к холодильнику. Выхватывает оттуда йогурт, сердито захлопывает дверку. А я от грубой несправедливости застываю. За что со мной так? Наверняка что-то случилось в школе,