оказывались умело расставленной ловушкой из ороговелостей гигантского крабообраза, который таким способом охотился на сбитых с толку животных и птиц. Попадая в его хитроумные заросли с нежным и сладким ароматом, жертва неизбежно заманивалась в самую ротовую яму крабообраза, откуда не было уже возврата. Натуральные же заросли фарсейского бамбука лишь с определенной стороны были серого цвета и мирно сосуществовали поблизости от исполинского чудовища. При приближении травоядных харцерий, которые острыми зубами сгрызали все на своём пути, это удивительное растение синхронно поворачивалось зеркальной стороной таким образом, что вся роща исчезала перед глазами опасности, словно пустынный мираж. Так харцериям давался прозаический намек поискать удачи у соседствующих бамбуковых зарослей крабообраза. Такой симбиоз флоры и фауны действительно завораживал слаженностью игры природы, её завершённостью и продуманностью. Ведь это был единственный разумный способ защитить фарсейский бамбук и другие растения от быстроразмножающихся харцерий планеты Фарси, чтобы противостоять им в бесконечном и запутанном процессе эволюции. Воистину пути господни неисповедимы!
Пестрая жёлто-коричневая лужайка пищащих коруний вальяжно колыхалась в такт дуновениям трилонского бриза, мягко призывая к себе всё живое. Корунии были наполовину растением наполовину животным, стебли которых больше походили на тонкое змеевидное тельце, извивающееся в такт всеобщего магического ритуального танца колонии. Это был очень полезный организм, который своим нежным прикосновением и обвитием мог излечить любую болезнь, отравление и даже регенерировать потерю тканей или конечностей у животного, которое длительное время окажется под воздействием волшебного растения. Слабый писк раздавался в момент прикосновения коруний к своему пациенту, словно оно всем своим естеством и душою сострадало той боле или ране, которую должно было исцелить за счёт собственной жертвы, в результате чего их и назвали пищащими.
Фиолетово-зелёные двадцатиметровые папоротники густо заполняли холмистую территорию, пересекаемую небольшой речушкой с тихими заводями и заболоченными низинами. Их царство густо населялось буйным разнообразием диковинных видов пресмыкающихся и земноводных, которые словно соревновались в удивительных способностях маскировки. Одни ради охоты, другие ради выживания. Здесь запросто можно было встретить затаившуюся десятиметровую анаконду, которая в один момент могла быть растерзана и обглодана стайкой летающих рыб лераний, перед острыми зубами которых не могли устоять даже спиралевидные залтуи. Однако эти летуны с отчаянием разлетались в разные стороны при атаке длинного и липкого языка халтайской лягушки, которая одна могла за раз поймать в себя до сорока лераний и переваривать их в течение недели. И только в такие моменты относительной нерасторопности и неповоротливости жаднос�