гнева в душе всё кипело, и Лида налила себе чай, стрельнула у Горохова из пачки сигаретку и закурила. Чай был вязкий и горький, совсем как слёзы, невольно катившиеся по её щекам.
Когда Женя работал, то курил тонкие сигары с вишнёвым вкусом, а сейчас перешёл на самые дешёвые сигареты. Лиду затошнило от первой же затяжки, и она с отвращением тут же кинула дымящую сизым дымом сигарету в раковину. Та по закону подлости упала не в слив, а прямо на немытые тарелки, и немало воды утекло, пока Лиде всё же удалось смыть эту «вонючку». Сама она курила очень редко и поэтому своих сигарет не имела, а в минуту отравления стреляла курево у мужа.
Девушка и без того была на взводе, и эта возня с сигаретой отчего-то показалась ей очень унизительной, и она разрыдалась в голос. «Вот чёрт!» – воскликнула она вслух. «Она сказала, что разойдётесь вы скоро… И сила тёмная тому виной… Человек какой-то, что с самим дьяволом на короткой ноге». Вновь вспомнилось ей дурное бабушкино пророчество.
И ей вдруг показалось, что в их квартире сейчас и правда есть что-то потустороннее. Что эта какой-то невидимый дементор устроил этот беспросветный бардак. Будто какой-то энергетический вампир виноват в том, что Лида не находит в себе силы взяться за уборку. Немытой посудой заставлена вся столешница и обеденный стол, на котором, чтобы покушать, приходится вытаскивать кусочек свободного пространства. В раковине тоже посуда. Заветренный хлеб как-то оказался на подоконнике. Там же валяются конфетные обертки, ещё непонятно откуда взявшиеся бумажки. Старые Женины диски с играми и музыкой, все донельзя исцарапанные и непригодные.
Свет на кухне из-за плотных бежевых штор насыщался жёлтым цветом. Замызганные обои, то ли горошек, то ли в цветочек, мерзкого категоричного цвета вдруг стали давить на психику Лиды.
Но в комнате было не лучше: теснота, которую ещё и дополняет гора стираного, но неглаженного белья. Всю эту неимоверную кучу приходилось брать и перетаскивать с дивана в кресло. Делать это нужно было в несколько заходов, так как шмоток и постельного и правда был целый ворох. И так каждый вечер, когда возникала необходимость освобождать спальное место. Квартира была односпальная, и этот старичок, обитый ворсистым коричневым плюшем, похожим на шкуру Чебурашки, служил Гороховым брачным ложем.
Но, увы! Справлялся «пенсионер» со своей задачей очень плохо – скрипел всякий раз, стоило лишь чуть пошевелиться. А уж если супруги в пылу страсти набрали обороты и переходили к более активным действиям. Казалось, что бедный-несчастный диван, как Боливар, не вынесет двоих и вот-вот скопытится…
Над диваном висели большие часы. Узорчатые, из фальшивого облезлого золота, своей игрушечной помпезностью они настолько не вписывались в интерьер, что казались частью театральной декорации среди всей этой пыли и хаоса. Особенно нелепо эти громко тикающие и часто отстающие часы контактировали с современными плоским телевизором, нещадно покрытым пылью.
А вот компьютер со своим хозяином выглядели очень даже гармонично и почти можно