Ночь. Никита Егоров

гул и огни в небе.

      Каждую ночь экзорсисты изгоняют чертей.

      Долго ли душа может прожить на хлебе?

      На воде и хлебе,

      безо всяких страстей.

      Подливаю спирт в бензобак своего существования.

      Потом удивляюсь, почему мотор барахлит.

      Читаю рекламу, ища понимания,

      пытаясь понять,

      откуда смердит.

      В вопросах притворства всеобщая искренность.

      Скрывать что что-то скрываешь – бессмысленно.

      В четыре утра нужно быть бдительным,

      особенно бдительно

      следить за своими мыслями.

      Впрочем, я и в полпервого отягчен заботами.

      Одна из них – чтоб не вырвалось, когда не ждешь,

      что-нибудь вроде «это я работаю.

      Я работаю,

      а ты просто сопли жуешь».

      Еще одна —

      соответствовать собственным представлениям.

      Быть лучше – лучше, не быть, заметь, —

      совсем хорошо. По поводу и без иметь свое мнение,

      свое мнение.

      И чужие мнения тоже иметь.

      Третья забота – не придавать значения двум первым,

      этой самой и всем, что идут за ней.

      Полагать метод забивания самым верным,

      а забывания метод – еще верней.

      И за этим всем маскировать непригодность этого

      всего чтоб что-либо маскировать.

      Плевать в небо и, не дождавшись ответного,

      плевка не дождавшись,

      ложиться спать.

      И вот уже опять утро, и вот уже я гордой походкой

      человека, который ни к чему не готов,

      выплываю, как будто подводная лодка,

      под звуки канонады,

      канонады выбиваемых ковров.

      Рассвет принадлежит

      грязным стеклам и смятым постелям.

      Сонные ночные продавщицы протирают полки.

      Что случилось, пока мы не смотрели,

      пока мы моргали

      чудовищно долго?

      Ничего.

      – — —‒– —‒– —‒– —‒– —‒–

      И вот – уж е снова ночь, солнечное затменье,

      не моя и ничья, само собой.

      Пока я возвращаюсь домой,

      свет фонарей обтекает деревья,

      свет фонарей обтекает деревья,

      пока я возвращаюсь домой.

      Трубы

      Трубы дымят электричке вслед.

      Ни тебя, ни меня тут давно уже нет.