обнаружили, что городские фасады и заборы покрылись призывами: «Засадихин, отдай алименты!». «Засадихин» звучало обидно; о реакции мэра можно было догадаться по тому, что все дворники в этот день старательно замазывали надписи краской. Народ потешался.
Вскоре появился еще один призыв, отражавший невоздержанность мэра в употреблении алкоголя: «Засадихин, пора опохмеляться!». Замазали и его, но прозвище «Засадихин» к мэру уже приклеилось.
– Ляля, брось, пожалуйста, одеяло, я завернусь, – попросил Норов. – А то я чувствую себя Роденовским мыслителем.
– Возьми халат, – Ляля кинула ему его же банный халат, который надевала накануне. – А почему мыслителем?
Халат упал, не долетев до лестницы. Анна вскочила, подняла его и укутала Норова.
– Это такая скульптура, – пояснил Норов. – Сидит голый мужик и думает, кому вломить.
Гаврюшкин расслышал в этих словах намек на себя.
– А че тут думать? – враждебно отозвался он, поднимаясь на ноги и потирая бок. – Тебе!
Анна вышла на кухню за льдом. Пересекая гостиную, она на секунду задержалась подле Гаврюшкина, коротко на него взглянула и прошла мимо. Гаврюшкин насупился.
– Я тебя все равно достану, Нор! – угрюмо пообещал он.
– Не надо мне «тыкать», – сказал Норов. – И не называй меня «Нором».
– А как мне тебя называть? – огрызнулся Гаврюшкин. – Ты будешь мою жену трахать, а мне тебя за это Пал Санычем величать?!
– Это было бы уважительно по отношению к твоей жене.
– Сука!
– Ты другие слова знаешь?
Услышав их перепалку, с кухни прибежала Анна с пакетами льда.
– Что здесь опять происходит?! – воскликнула она.
– Общаемся, – ответил Норов. – Учимся хорошим манерам.
– От–бись ты со своими манерами! Учитель, бля!
– Похоже, он – необучаемый, – вздохнул Норов.
– Да перестань же! – взмолилась Анна. – Пойдем в ванную, я помогу тебе умыться, и смажем твои раны мазью…
– Сделай мне, пожалуйста, кофе, а потом уж я пойду рожу мыть.
– Ты уже ему кофе делаешь?! – ревниво осведомился Гаврюшкин.
– Я всегда ему кофе делала, – сдержанно ответила Анна.
Илья Круглов победил в первом же туре, набрав почти 53 процента; Сидихину не помогли даже подтасовки. Тот долго не мог поверить в свое поражение, требовал пересчета голосов и пытался оспорить результаты выборов в суде, но из этого ничего не вышло.
Пацанчик оказался отличным мэром, трудягой, лишенным тщеславия. Он выбивал фонды в Москве и в областной администрации, ремонтировал дороги и дома, знал меру в воровстве; даже обновил-таки ливневку и построил желанный новый коллектор. Он по-прежнему ходил по улицам без охраны; жители Энгельса его очень любили, он легко переизбрался на второй срок, затем и на третий.
В течение многих лет Норов два раза в месяц приезжал в Энгельс и парился в русской бане с ним