Иначе – конец. Уже не жизнь будет».
Громов выбрал себе нары внизу, под местом Никиты. Он приступил к обустройству в камере. Но как только начал разворачивать своё постельное бельё, ему захотелось показать своим сокамерникам, что он правильный человек. И это была уже вторая его ошибка, совершённая менее чем за полчаса. В тюрьме не следует выпячивать себя без надобности – это явный признак того, что ты просто рисуешься перед остальными и нужно тебе далеко не то, о чём говоришь:
– Если нужно сделать прописку, то я готов.
Третья ошибка – неопределённость обращения. «Если нужно» явно говорит о полной растерянности человека. В тюрьме либо делай, либо нет. А лучше – вообще сиди да молчи. Четвёртая ошибка – прописка это ритуал для дураков, которые хотят стать авторитетными, или выдают себя за таковых. Фактически Громов прописался в камере после того, как вытер ноги об лежащее на полу полотенце. Только сам он этого не понял. Просто знал о том, что брать в руки полотенце – не принято.
Никита сразу оживился.
– Да – ну, снимай рубаху, заверни тромбон в простыню и ложись…
«А парень не без странностей. Надеюсь, что это не глупость» – подумал Зуев, но в этот раз всё-таки решил вытащить Громова из им же самим созданной ситуации.
– Сергеич – не шуми. Понял? – Виталий сказал первую часть легко, как говорят другу, когда тот громко говорит, а у тебя самого голова свинцовая с похмелья. А вот уже в «понял» прозвучала лёгкая, но явная повелительная нотка.
– Хорошо, будь по-вашему, – ответил Никита и включил для себя телевизор.
Не то, чтобы Никита был каким-то изувером, которому нравилось причинять кому-то боль или издеваться. Да и сел он не за что-то страшное, а за вполне воровское преступление, хоть и было его дело не без подковырки. Но до чего же он любил подшучивать над людьми. Особенно когда они сами ставили себя в неловкую ситуацию. А здесь – на зоне при строгом режиме подобные развлечения кажутся человеку глотком холодной воды в жаркий день. Потому что сейчас для заключённых тюрьма содержит в себе очень и очень много скуки. Одни находят для себя времяпрепровождение – рисуют, делают фигурки из хлеба, получают образование. Другие же развлекаются за счёт окружающих.
Только после слов Зуева Громов понял, что опять сделал что-то не так. Теперь он уже всё чётче и чётче для себя понимал тюремное правило о молчании и то, как порой трудно его соблюдать.
Поняв, что молчание сейчас для него более, чем уместно, Громов решил наконец им воспользоваться и не говорить, пока его самого о чём-нибудь не спросят. Лучше для него сейчас будет пока просто наблюдать.
Прошло несколько часов. Никита смотрел телевизор, Зуев спал, а третий сокамерник читал книгу, предварительно вставив себе в уши затычки, чтобы его ничто не отвлекало. За всё это время этот третий не сказал ни слова. И Громову это не очень нравилось. Уж лучше пусть проявит себя с худшей стороны, чем вообще не показывает, кто он такой. Непонятный это был для него человек. Громов всматривался