Черчилля и только что сваренным кофе (иногда чаем), а по вечерам и скотчем (охрана пьет! шутка).
***
– Стэл, нам нужно вступить в брак, – однажды за завтраком сказал я. Стелла попыталась встать, чтобы дотянуться до лимона, но бомба вольтанутого предложения бабахнула неожиданно и вернула её модельную попку на диванчик.
– Ты же убежденный холостяк! – радостно воскликнула она.
– Послушай. Я везде и всюду говорю по-английски и по-русски. В канадском консульстве, а скорее всего в посольстве, где мне предстоит часто появляться, это может не пройти. С чего это вдруг француз перешел на английский или русский? Понимаешь о чем я? Конечно же, там я должен говорить на родном языке! Но мой французский так беден, что всё сразу раскроется. Нужна веская причина почему я говорю только на русском.
– Из-за невесты! Ты гений!
– Я найму интерпретёра-шептуна, который будет всё переводить для тебя, если вдруг зазвучит французская речь или надо будет что-то подписать. Автоматически и я буду всё понимать.
– Ваще умно! «Он так любил её, что отказался от родного языка, зато русским овладел в совершенстве!» – мечтательно произнесла Стэл.
– Именно! И если мне предстоит какая-то процедура на французском, ты должна прикрывать меня, – резюмировал я.
– Нас раскусят, мужчина!
– Надо постараться, чтоб не раскусили! Понимаешь?
– Большой риск. В посольстве же не дураки.
– Мы – тоже.
– Вот с этим согласна!
***
Координатор «канадского ЗАГСа» посмотрел на меня косо после моего фанатичного заявления о том, что я теперь говорю только по-русски из уважения к Стелле. Но когда регистрация брака подошла к концу, он вдруг отозвал меня в сторону и начал возбужденно говорить на довольно хорошем русском.
– Мишель, где Вы нашли такое чудо!? Редкая красавица! Я просто мечтаю о русской жене. Но мне попадаются одни проститутки! Обещайте помочь! – взволнованно говорил он.
– Обещаю! – твёрдо сказал я.
Глава V
Троф ждал нас в "Праге". Мы скромно поужинали.
"Что сталось с Марусей?" – печально думал я, поглядывая по сторонам. Все гости казались мне переодетыми полицейскими.
От мании преследования есть только одно средство – чистосердечное признание. Сказав, что иду в туалет, я сел в машину, добрался до ближайшего отделения и подошел к дежурному.
– Я – Фил Иванов. Я в розыске. Я убил Гришку Дзена, – начал я сбивчиво.
– Очень хорошо! – успокаивающим голосом сказал лейтенант, посмотрев в ориентировку. – А теперь какие планы у вас, Иванов?
Я понял: с внешностью Дело рассказывать, что я – Фил Иванов является бесперспективным капризом. Я прошел к двери дежурки и кинулся на лейтенанта с кулаками. От неожиданности тот повалился вместе с креслом.
Вдруг резко протрезвев от