словно море, неодолимостью двух своих ароматов одновременно – винного брожения и будоражащих благовоний розового масла.
Вся Кампания вдоль Аппиевой дороги утопает в виноградниках: до реки Вултурна это – Фалернская равнина, разлившая свою приятную терпкость по всем берегам Внутреннего моря41. Странно только, что вино, которое делают в окрестностях самой Капуи, значительно уступает по вкусу собственно фалернскому42. И вино с находящихся неподалеку Флегрейских полей, несмотря на исключительное плодородие пепла гигантомахии43, тоже уступает фалернскому. Впрочем, я предпочитаю фунданское.
Воздух здесь такой изощренный, что кажется, будто все кампанские вина, и молодые и старые, отдают густым настоем розового масла. Большинство его видов изготовляют из роз так называемого «второго цветения»: именно сейчас их пора44. Представляю, какое восхитительное, воистину благоухающее зрелище представляет собой Кампания весной и в начале лета – в пору «первого цветения». Тогда все здесь покрыто розами, большинство которых не превращают в масло, но наслаждаются их видом, запахом, осязанием сочных и упругих лепестков, прикрытых тончайшими мягкими ворсинками. Тогда это должно быть не облагороженное временем благоухание парфюмерных изощрений, но благоухание естественной свежести. А сейчас, в дни Великих игр45 уже бьют бурлящим ключом ароматы розового масла, которое готовят на Сепласии46.
Я попробовал знаменитого здешнего кавлинского вина, которым восхищается Полибий, упоминая его со странным названием ἀναδενδρίτης47. Вкусов Полибия я не разделяю (во всяком случае, в отношении вин): ощущение такое, что не только в калатийское, но и в каленское, в статанское, в суррентское (весьма неплохое) и даже в фалернское влиты женские духи (по флакону на амфору). Вина эти будоражат, вскидывают, но их благоухание утомляет сразу же. Предпочитаю глубокую мягкость фунданского.
В Капуе я постоянно испытываю ощущение бродящего вина, раздражающего здесь все тем же парфюмерным благоуханием, и ощущение розового масла, ласкающего кожу и легко проникающего внутрь своими ароматами – приятными и отталкивающими одновременно, как ласки без чувства. Даже здешние так правильно размеренные старинные стены – считается, что они на пятьдесят лет старше римской неупорядоченности48, – словно пропитались резким запахом бродящего сусла. Может быть, виной вездесущему здесь легкому опьянению и очарованию, столь желанному, но все еще недостающему нам, особенно сразу по приезде из Рима, восторженно-завистливая молва о пресловутой Капуанской изнеженности otium Сapuanum.
В воздухе здесь разлиты тонкие ароматы розового масла, а в сумерках между строгими, красивыми линиями капуанских улиц возникают (зачастую не существующие в действительности) образы изящных женщин, увлекающих в свои ласки, – таких изысканно-женственных по сравнению с блудницами Рима. И еще здесь являются также образы гладиаторов